Зеркало треснуло

Дэрмот взглянул на нее с некоторым интересом. С первого знакомства Элла Зилински показалась ему незаурядной личностью. Она с готовностью ответила на все его вопросы. Внешне казалось, она ничего не утаивает, но, что она думала и чувствовала на самом деле, оставалось для него загадкой. Ей могло быть известно только то, что она ему сказала, а могло быть и значительно больше. Ее, бесстрастие было абсолютно непробиваемым. Единственное, в чем он был уверен, — это то, что она была влюблена в Джейсона Радда. Такова, думал Дэрмот, участь большинства секретарш. Возможно, это не имело никакого значения. Но это давало мотив, и потом Дэрмот был уверен, совершенно уверен, что она что-то скрывает. Может быть, любовь, не исключено, что и ненависть. Или просто чувство вины? В тот вечер она могла воспользоваться счастливой случайностью, или же она могла заранее подготовить это преступление. Ему нетрудно было представить ее в роли отравительницы. Он почти видел, как она ходит по залу, встречает гостей, подносит им напитки, наблюдая одновременно краем глаза за бокалом Марины, стоящим на столике. А затем, быть может, в тот самый момент, когда Марина приветствовала прибывших американцев, когда взоры всех присутствовавших были обращены на них, когда раздавались бесконечные возгласы удивления и радости, Элла могла спокойно и незаметна бросить смертельную дозу кальмовита. Для этого требовалась смелость, хладнокровие, проворство. У нее это все было. Она могла это проделать с невинным лицом. Такое простое и одновременно тонко задуманное преступление имело все шансы на успех. Однако судьба распорядилась иначе. Кто-то случайно толкнул Хесю Бедкок, та уронила бокал с коктейлем, и Марина, как любезная хозяйка, предложила ей свой, от которого не успела еще отпить ни глотка. И вот жертвой пала не та женщина.

«К сожалению, это только чистая теория», — подумал Дэрмот Крэддок, обмениваясь вежливыми приветствиями с Эллой Зилински.

— Я хотел бы задать вам один вопрос, мисс Зилински. Обслуживающий персонал на празднике был из местной ресторанной фирмы?

— Да.

— Почему выбрали именно эту фирму?

— Понятия не имею. Это не входит в мои обязанности. Очевидно, мистер Радд подумал, что будет более тактично воспользоваться услугами местной фирмы, чем выписывать все из Лондона. Это своего рода дипломатия, понимаете?

— Вполне.

Дэрмот внимательно посмотрел на нее. Она слегка хмурилась. Высокий лоб, решительный подбородок, стройная фигура, которая могла быть привлекательной при желании, плотно сжатый рот. Глаза? Что у нее с глазами? Они какие-то покрасневшие. Дэрмот удивился. Она плакала? Похоже на это. И все же он готов был поклясться, что она не из тех женщин, которые плачут. Как будто угадав ход его мыслей, Элла Зилински достала носовой платок и с шумом высморкалась.

— Вы простудились? — догадался Крэддок.

— Это не простуда. Сенная лихорадка. Аллергия своего рода. Она у меня каждый год в это время.

Зазвонил телефон в дальнем углу комнаты. Элла Зилински подошла и сняла трубку.

— Да, — сказала она.

— Он здесь. Я проведу его к вам.

— Она положила трубку.

— Марина ждет вас.

3

Марина Грегг ожидала Крэддока в комнате на втором этаже. Это была, очевидно, ее собственная гостиная, соединенная со спальней. После рассказа доктора Гилкриста о прострации и нервозном состоянии, Дэрмот ожидал увидеть безнадежную развалину. Однако, хотя Марина Грегг сидела, прислонившись к спинке дивана, голос ее был бодрым, а глаза сияли. Несмотря на почти полное отсутствие косметики на лице, она казалась моложе своих лет, и он был просто поражен ее спокойной красотой. Большие синие глаза, тонкие черточки бровей, волосы, длинными прядями спадающие на плечи, теплая и нежная улыбка — все это магически привлекало.

— Старший инспектор Крэддок? Я приношу свои извинения за постыдное поведение. Я позволила себе расслабиться после этого ужасного события. Я могла взять себя в руки, но не сделала этого. Мне стыдно за себя.

Снова эта слабая, затрагивающая лишь уголки губ, на вместе с тем нежная улыбка. Она протянула руку, и Крэддок пожал ее.

— Вполне естественно, мисс Грегг, — сказал он, — что вы чувствовали себя такой расстроенной.

— Ах, все были расстроены, — возразила Марина.

— У меня не было причин полагать, что это касается меня больше других.

— Так ли это.

Марина посмотрела на него и кивнула.

— Да, — сказала она, — вы очень проницательны. Да, у меня была причина.

— Она опустила голову и тонким указательным пальцем осторожно провела по спинке дивана.

Это был знакомый жест, жест, который Крэддок помнил по одному из ее фильмов. Казалось бы, бессмысленный жест, но тем не менее преисполненный значения

— «задумчивая доброта».

— Я трусиха, — заметила она, не поднимая глаз.

— Меня хотели убить, а я не хотела умирать.

— Почему вы решили, что вас хотели убить?

Ее глаза широко раскрылись.

— Но ведь это был мой бокал — это мой напиток отравили. Та несчастная женщина выпила его просто по случайности. Вот почему все это так ужасно и трагично. Кроме того…

— Да, мисс Грегг.

Она, казалось, затруднялась продолжать.