Зеркало взрыва

Стас долго стоял перед окном, тупо глядя на развалины. Вот ведь в первый раз он смотрел в окно, стена была? Или не было? Он не помнил. Как же так? Он что - действительно сумасшедший? Но это неправда, неправда! Он не сумасшедший! Это они все тут ненормальные.

Стас подбежал к двери, дернул за ручку, думая, что дверь заперта, но она неожиданно распахнулась, и он отлетел к стене. Потом он долго глядел в полную темноту, не решаясь переступить порог. И, словно в омут головой, шагнул вперед, как был, в больничной пижаме. Постоял немного, чувствуя, как страх заползает в душу, поглощает ее, и пошел вперед, вытянув руки. Никаких препятствий не встречалось, мальчик шел и шел, стеная от страха. Постепенно страх притупился, уступив место безразличию. Пускай, думал Стас, пускай он будет плутать в этой темноте бесконечно, но только не сидеть в палате для умалишенных и врать про то, что Ирка - плод его воображения. Никакой она не плод, вот вам! Что взяли? Она существует! Не могло же ему присниться все - и город, и школа, и телевизор! Он найдет Ирку, и они вместе выберутся отсюда, чтобы никогда больше не приходить. Это было безумием - прийти сюда, да еще ночью, когда все силы зла вырываются на свободу... Стас осекся, и даже остановился. Какие, к черту, силы зла? Откуда это? Насмотрелся киношек... Никаких сил здесь нет, а есть только его собственные страхи, которые нужно преодолеть, и все встанет на место. Подумав так, мальчик приободрился, поднял голову, и даже принялся насвистывать что-то веселое. Он шел, как ему казалось вперед, но знал, что шаг правой ногой у него длиннее, чем шаг левой, поэтому в темноте он может идти по кругу, и старался забирать вправо. Потом вспомнил, что когда его вели сюда, то сворачивали все время направо, и стал сворачивать налево, в надежде, что раскрутит некую спираль в другую сторону, и выберется отсюда. Так продолжалось очень долго, Стасу даже показалось, что несколько часов. И вдруг он увидел прямо перед собой свет. Слабо светился прямоугольник огромной двери. Стас побежал и скоро очутился на "крыльце". Он постоял немного, глядя на громаду здания, возвышавшуюся на фоне рассветного неба, но вспомнил, что однажды его уже поглотила эта проклятая дверь, и быстро сбежал по ступенькам вниз.

- Стаська! - услышал он радостный вопль.

- Ирка!

Да это была Ирка, она бежала к нему, перепрыгивая кучи щебня и камней. Они обнялись, потом долго хлопали друг друга по плечам, будто не виделись несколько лет.

- Ты где была? - спросил Стасик, не сводя глаз с такого родного лица.

Лицо Ирины потемнело, она сжала кулаки и даже погрозила кому-то.

- В больнице, - сказала наконец. - Типа психушки что-то. Прикинь, они меня убеждали, что никакого города не существует. Дурдом какой-то. И тебя, говорили, не существует. Зачем, не пойму. Но я им твердо сказала: можете держать меня здесь хоть тысячу лет, но город есть, я в нем живу, и Стаська есть, я с ним сюда пришла.

Стасик помрачнел. Вот Ирка же его не предала, не отреклась. А он? Чего добился он своим отречением? Абсолютно ничего. Зачем было врать, изворачиваться? Ирка такая молодчина, а он... Ни в коем случае не говорить ей, что он отказался от нее, признал, что она существует в его воображении. Вон как она о Петре отозвалась, а уж о нем так отзовется, что мало не покажется...

- Ты чего сделался такой мрачный?

- Да так. Меня тоже в психушке держали. То же самое. Города нет, тебя нет. Показывали в окно - и впрямь нет города. Я уж и не знал, что думать. Думаю, может, и правда я с ума сошел?

- Дурачок, ну разве можно верить своим глазам! Козьму Пруткова не помнишь? Мало ли что видно? А как же вся наша жизнь? Она что, приснилась нам, что ли?

- Ну да, ну да. Главное, что все закончилось, и мы можем вернуться домой. Пошли скорее!

Они взялись за руки и зашагали назад, туда, где на фоне светлеющего неба виднелась стена, под которую они делали подкоп. Они торопились, потому что рассвет уже наваливался на Руины, вот-вот должно было встать солнце, а это значило, что было уже около пяти часов утра. Вот и подкоп. Дети остановились, оглянулись.

- Я больше сюда не вернусь, - сказал Стасик, со страхом глядя на развалины, и на торчащее как перст чудовища здание. Потом он покосился на себя, увидел больничную пижаму, и совсем расстроился. Мало того, что мать будет ругать за гуляние по ночам, так еще и за одежду влетит...

- Да, я тоже, - согласилась Ирина.

- Ну, пошли.

Однако Ирина не двигалась, неподвижно глядя куда-то вниз. Стасик проследил за ее взглядом, и ему сделалось плохо - вдоль дороги, по которой они шли, виднелась цепочка следов, но это были следы одного человека - Ирины. Следов Стаса не было.

- Мама, - тихо сказал Стас.

Ноги у него подкосились, и он осел на землю. Ему хотелось кричать, но силы вдруг оставили его. Из глаз неожиданно брызнули слезы, он принялся размазывать их по лицу, стыдясь этих слез перед Ириной, и удивляясь, что еще может думать об этом, в то время как случилось самое страшное, что могло случиться.