Зеркало, зеркало

У причала перед церковью эпохи Возрождения стояло множество лодок: это зеваки собрались поглазеть на съемки. У самой кромки воды громоздились какие-то странные высокие подмостки и леса. Вдоль пристани расставили огромные кинокамеры, по лесам карабкались рабочие, монтируя освещение. Актеры в костюмах восемнадцатого столетия слонялись без дела перед церковью, а бесчисленные ассистенты и рабочие тщетно пытались закрыть воду зеленым раздувающимся полотном.

— Для киношников настоящая вода, видите ли, недостаточно хороша, — заметила Тони.

Сверху, с помоста, коренастый мужчина с энергичным морщинистым лицом то и дело отдавал в мегафон какие-то команды. Антония объяснила, что это один из ведущих итальянских кинорежиссеров приехал в Венецию снимать костюмированный фильм о Казанове. Режиссер собрал интернациональный коллектив актеров, среди которых было и несколько звезд мировой величины.

— Вы только взгляните на эти костюмы! — воскликнула Жози. — Ничего удивительного, что канал битком забит лодками.

— Кто эта красавица? — Франческа указала на безупречно сложенную актрису в очень декольтированном платье.

— Это Надя Балдини. Ты наверняка о ней слышала. Она самая знаменитая итальянская актриса после Софи Лорен. — Тони кивнула в сторону высокого блондина, стоявшего к ним спиной. — А этот артист играет Казанову. Когда он обернется, ты его сразу узнаешь.

Виери ухитрился провести лодку вперед, и они оказались так близко к подмосткам, что, едва блондин обернулся, Франческа увидела поразительно красивого голубоглазого мужчину. Схватив Жози за руку, она взволнованно воскликнула:

— Это же Джек Уэстман!

Жози, взвизгнув, бросилась к корме, Франческа последовала за ней, и они чуть не перевернули гондолу.

Эмилио потерял равновесие, но все же удержался на ногах и тихо пробормотал проклятия. Франческа и Жози привлекли едва ли не большее внимание публики, чем съемочная группа.

— Кто бы подумал, что мы увидим самого потрясающего мужчину Америки, и где же — в Италии! — изумилась Жози.

— Просто не верится, — вздохнула Франческа. — Это и в самом деле он. Виери, подвезите нас поближе! Быстрее!

Внезапно обе девушки умолкли. Тони поняла, в чем дело: Уэстман заметил их и ответил им таким же пристальным взглядом! Жози приняла самоуверенный вид, а Франческа зарделась от смущения. Уэстман смотрел так напряженно, что казалось, его взгляд гипнотизировал ее.

Гондола между тем продвигалась вперед вдоль помоста, стараясь выбраться из пробки. Тони понимала, что Виери хочет поскорее увезти их от церкви, но это было не в его силах.

Во взгляде американца чувствовалось такое странное напряжение, что Тони занервничала и натянуто рассмеялась. К счастью, Эмилио пока ничего не заметил. Сосредоточившись на маневрах Виери, он не видел, как беззастенчиво пялится актер на дочь графа.

Указав на гондолу, Уэстман крикнул режиссеру:

— Паоло! Посмотри на блондинку! Это же как раз то, что тебе нужно для сцены в церкви! Та самая мадонна, которую ты ищешь.

Услышав это, Эмилио поднял глаза и вспыхнул от гнева так, словно незнакомец оскорбил его собственную дочь.

— Виери! Presto! [12]

Режиссер бросил взгляд на молодую женщину в гондоле и прищурился, как будто смотрел на Франческу через объектив кинокамеры.

— Наймите ее! — распорядился он.

Франческа встревожилась.

— Он говорит обо мне, — шепнула она, вцепившись в Жози.

Не обращая внимания на протесты Эмилио, Жози высоко подняла руку и крикнула:

— Она согласна!

Над гондолами пронеслись восторженные вопли. Одобрение выражали все без исключения.

Эмилио пришел в ужас:

— Постыдитесь, contessina! Вспомните, кто вы!

Он бросил негодующий взгляд на Виери, отчаянно пытавшегося пробиться вперед. Наконец ему это удалось.

Ошеломленная Франческа наблюдала, как Джек Уэстман соскочил с помоста, прыгнул в гондолу и пустился за ними в погоню, перебираясь с лодки на лодку. Изумленные люди поддерживали преследователя восторженными криками. Актер проявлял чудеса ловкости, но Виери, подгоняемый раздраженными возгласами Эмилио, вскоре оставил Уэстмана далеко позади.

Жози тараторила без умолку, возбужденная азартом погони, но Франческа сидела словно завороженная и не могла оторвать глаз от красавца артиста, пока он не скрылся из виду.

Глава 4

Жози стояла перед зеркалом в своей комнате, держа перед собой новое вечернее платье. Стук в дверь заставил ее обернуться. Должно быть, это Франческа.

— Входите! — крикнула она.

На пороге появился смущенный Эмилио.

— Пора обедать, синьорина.

— Я зайду за Франческой.

— Нет, — возразил дворецкий. — Вы и contessina будете питаться отдельно.

Сначала Жози решила, что им подадут еду в комнаты. Для палаццо, заповедника старых правил и скучной благопристойности, это казалось неслыханной вольностью. Однако Эмилио произнес слово «обед».