Зеркало Жизни / Зеркало Смерти

— Есть, — ответил Ялок и протянул страховку. — Но отвезите его в частную клинику. У нас с ними договор. Вот адрес. — Он протянул копию договора и адрес клиники.

Доктор обратилась к медбратьям.

— Готовьте аппарат. Мы забираем его с собой. Вы поедете с нами? Вам бы тоже полежать под капельницей.

Ялок вздохнул и ответил.

— Можно мне капельницу тут организовать? А утром я навещу Станислава в клинике. Доставьте его. Вас там уже ждут.

Ялок проводил «Скорую» и вернулся в квартиру. Он плюхнулся в кресло. Достал папиросу и затянулся.

— Маленькие радости мира Жизни, — произнёс Ялок.

Он подсоединил к себе капельницу. Ещё раз затянулся. Выдохнул дым. Затушил сигарету. Сложил пальцы в мудру и унёсся в мир воли к Сатсу.

Сатс сидел на камне около разрушенной часовни. На его коленях спал пятилетний мальчик. Одной рукой Сатс держал мальчишку, а другой обнимал плюшевого зайца.

— Знаешь, — шёпотом обратился он к появившемуся Ялоку, — я, когда игрушку увидел, вспомнил отца… То, как он в пьяном бешенстве разорвал моего зайца. И то, как поступил со мной потом… Я не смог. Я перестал бороться…

— Зазеркалье — также мир иллюзий. Если идёшь с войной, то войну и найдёшь. А в мире обретёшь мир, — ответил Ялок.

— Тише. — шикнул Сатс, — Дай малышу поспать. Я больше не дам его в обиду.

Он стал гладить Малыша, от чего тот проснулся и заплакал.

— Не плачь. Всё хорошо, — произнёс Сатс, — Вот твоя игрушка!

Но малыш ещё больше заревел.

— Ну что ты? Смотри, какой зайка в гости пришёл!

— Зря пришёл. Щас его батька побьёт, — малыш заревел пуще прежнего.

Сатс обнял его.

— Всё образуется, — утешал он.

— Не абазуется, — ответил тот.

Он взросло посмотрел Сатсу в глаза, — Ты такой же как батька!

В глазах ребёнка прочиталась обида. Малыш вспыхнул и растаял туманом.

— Стой. Куда? — в руках у Сатса остался лишь заяц. — А ты что смотришь? — обратился он к Ялоку. — Сделай что-нибудь! Верни пацана!

— А что я могу сделать? — Ялок откинулся на ствол дерева и прикрыл глаза капюшоном, — Это твоя иллюзия. Я тут только наблюдатель.

Сатс встал с камня.

— И я могу здесь всем управлять? — уставившись на Ялока, спросил он.

— Только в пределах основания куба, — Ялок показал на столбики по периметру.

Сатс посмотрел на границы своего мира. Ялок вместе с деревом были в доступных пределах. Сатс усмехнулся. Дерево под Ялоком пропало. Тот почти упал, но вовремя сгруппировался и встал.

— Вот видишь, ты уже что-то понимаешь. — Ялок сел в позу медитации, закрыл глаза и продолжил ровным тоном, — Ребёнок ушёл. Он обиделся.

— На что?

— Тебе виднее. Это же ты!

С криком «А-а-а» Сатс забегал вокруг камня.

— Ты меня сводишь с ума!

Вдруг он остановился и заявил:

— Ладно. Раз я тут хозяин, хочу, чтобы пацан вернулся!

У камня появилась застывшая проекция пацана. Сатс посмотрел на неё. Потом посмотрел на Ялока.

— Это фальшивка, — закричал он, — Что-то твоя теория плохо работает!

— Нормально работает! — вставая с земли, ответил Ялок.

Поднявшись, он вплотную приблизился к Сатсу. Поймал его взгляд и строго сказал, — Просто ты сам не веришь. Или, точнее, не хочешь верить в то, что этот мальчик тоже ты.

Проекция пацана пропала. Сатс отступил назад. Его лицо покрылось скорбью и жалостью. Он подошёл к камню и опустился на него. Его руки всё ещё сжимали зайца.

— Думаешь, раз прошёл первое испытание, значит, всё умеешь? — продолжил Ялок. — За первым будут другие. Прежде чем ты сможешь забрать своё, тебе придётся очиститься.

Но Сатс уже не слушал. Под нахлынувшими воспоминаниями детства он сам превратился в пацана лет тринадцати. Взгляд уставился вдаль. Руками он сжимал зайца. По щекам текли слёзы.

— Он прав. Я такой же, — бубнил он себе под нос. — Отец ушёл от нас, — Сатс шмыгнул носом. — А когда приходил, то ломал мои игрушки, которые дарили мне мамины коллеги по работе.

Сатс сильнее сжал зайца. Печаль Куба нарушилась лёгким ветерком.

— Мать не выдержала. Начала срываться на мне. Я стал для неё помехой. Один. Всегда один.

Яркое доселе Солнце стало краснеть. Сатс выдохнул и вытер слёзы. Но глаза его остались лихорадочно гореть.

— Когда мне было шестнадцать, мы переехали. Точнее, переехала мать с новым отчимом. А я остался на улице с тем, что было на мне. Сначала поселился в общаге мореходки, потом ушёл в море.

Задул солёный ветерок. Сатс превратился в сорокалетнего моряка.

— Море — мой спасательный круг. Бегство от реальности жизни! — На миг на лице Сатса промелькнула улыбка, но безумный взгляд моментально стёр её следы.

— Но на берегу мне не было куда бежать. Везде всё одно. И я пил. Пил и пил.

Ветер стал поднимать сухие листья. «Пил… пил…» эхом шелестели они. Ялок насторожился. В поле появилась энергия Жалости. Но Сатс продолжать свою исповедь.

— Всё пропивал. Домой возвращался в жалком виде…

"Вот она, одна из сестриц", подумал Ялок, — "Сейчас прибудут ещё две". Сатс стал шестидесятилетним ребёнком. Блеск его глаз потускнел. В сердце вселилась жалость.

— Жена ушла. Дети отвернулись. Бесполезная жизнь…

Ветер усилился и прошептал в ответ. "Бесполезная жизнь. Ты никому не нужен".