Зеркальщик

Конечно, понять это непросто, и поначалу мне трудно было сдержать отчаяние и ярость. Нечто, скрытое в глубине моего сердца, заставляло меня испытывать острую, словно укол кинжала, боль. Это было сожаление о том, что я не могу предложить Эдите то благосостояние, на которое надеялся. И поскольку Мориенус, кроме всего прочего, задел мою гордость, мне нелегко было обуздать свои чувства. Да, и мне не стыдно признаться в том, что в тот вечер я плакал, тогда как Эдита не придала происшествию большого значения. По крайней мере, так мне тогда казалось.

Вопреки своим привычкам, в тот вечер Михель Мельцер налег на вино. Отчаянно жестикулируя, Эдита дала понять своему отцу: ей ни капли не жаль, что все так получилось, – и рано ушла к себе.

В общем зале гостиницы, переполненной приезжими со всего света, можно было услышать множество языков, как во время строительства Вавилонской башни. Путешественники с Востока, из Африки и Европы – в основном греки и итальянцы, которых в Константинополе было особенно много, встречались здесь, чтобы поболтать в непринужденной обстановке или скрепить печатями свои договоры. Все сидели за узкими длинными столами и радовались тому, что сумели найти, где присесть.

Мельцер пил крепкое красное самосское вино, будто созданное для того, чтобы заставить человека, который хочет забыться, изменить свое мнение и увидеть жизнь в новом свете. Прошло совсем немного времени, когда кто-то подошел сзади, похлопал зеркальщика по плечу, и знакомый голос произнес:

– Эй, мастер Мельцер, вы здесь?

Зеркальщик обернулся и увидел ухмыляющегося Мейтенса, медика с корабля. Мельцер предложил ему присесть.

– Вас я ожидал увидеть здесь в последнюю очередь, – с улыбкой сказал Мейтенс. – Я думал, вы остановитесь у будущего зятя.

Мельцер махнул рукой, и медик догадался, что что-то случилось.

– Что произошло? – спросил он. – Где вы оставили свою дочь?

– Она у себя в комнате, – ответил зеркальщик, указав пальцем в потолок. – Вероятно, уже все глаза себе выплакала.

И сделал огромный глоток.

– Что случилось? – продолжал расспрашивать Мейтенс.

И хотя Мельцер твердо намеревался никому не рассказывать о происшедшем, его словно прорвало, и он поведал медику о том, что случилось утром, что жених его дочери семь месяцев назад женился на другой.

Едва зеркальщик окончил свой рассказ, как в зал вошел высокий господин в ярких дорогих одеждах. Мельцер тут же узнал его: это был Геро Мориенус. Вино и неожиданная исповедь только подогрели злость на Мориенуса. Зеркальщик вскочил, подошел к Мориенусу, схватил его за плащ, тряхнул и закричал прямо в лицо:

– И вы еще осмеливаетесь появляться здесь, вы… злодей!

Геро Мориенус был выше и сильнее своего противника, но в первую очередь трезвее. Он усадил Мельцера на стул и сел напротив.

– Вы пьяны, мастер Мельцер, – вежливо, но твердо сказал купец.

Мельцер взвился:

– Разве это удивительно, когда отец узнает, что будущий супруг его дочери только что женился на другой? Но, вероятно, господин просто забыл о своем обещании!

– Ни в коем случае! – возмущенно ответил Мориенус. – Наше соглашение остается в силе!

Зеркальщик рассмеялся.

– И как вы собираетесь это сделать? Бросите ту, другую?

– Видите ли, – с нажимом сказал Мориенус, – здесь не Майнц. Вы в Константинополе, в столице Востока, в двадцати – тридцати днях пути от родины. Здесь все другое: жизнь, религия и даже время. Состоятельный мужчина может жить, если ему позволяют средства, с несколькими женами; все они равны, и никто не считает это неприличным.

– Хорошенькие обычаи у вас здесь! – возмущенно закричал Мельцер и, обращаясь к Мейтенсу, молча наблюдавшему за ссорой, спросил:

– Вы знали об этом обычае?

Тот смущенно пожал плечами.

– Я никогда этим не интересовался. Но если византиец так говорит…

Мельцер перебил его:

– Как бы там ни было, во время нашего сговора речь о многоженстве не шла!

– Нет, – подтвердил Мориенус, – потому что здесь это само собой разумеется и упоминать об этом не нужно.

– Но я ни за что не пообещал бы вам свою дочь, если бы знал об этом распутстве!

Тут Мориенус ударил кулаком по столу.

– Заканчивайте эту глупую болтовню! – Его глаза сверкали от ярости. – Я не собираюсь защищать наши обычаи перед каким-то ремесленником из Майнца. Где прячется ваша дочь? Мое требование остается в силе. Я заплатил за нее сотню гульденов выкупа, и вы дали согласие.

– Вы обманули меня и мое дитя. Я никогда не отдам вам Эдиту в жены!

Мориенус вскочил.

– В таком случае, сто гульденов на стол – выкуп, который я вам заплатил. Немедленно!

– Этого я не могу сделать… Не сразу, – с трудом ворочая языком, ответил зеркальщик. – Но вы получите свой выкуп назад, как только это будет возможно.

– Выкуп или ваша дочь! – настаивал Мориенус.