Зеркальщик. Счастье из осколков

На миг Всеволоду помстилось, что спасение близко: дорога делала шальной крюк, словно её оса злая ужалила, и скрывалась в чём-то похожем то ли на небольшой лесок, то ли на разросшийся парк. Зеркальщик, привыкший более полагаться на милость природы, нежели людей, бросился туда, но едва миновал особо заковыристый изгиб дороги, как путь ему преградили разбойные. Злые, запыхавшиеся, но за время бега не утратившие ни пыла, ни, что особенно огорчало, своих дубин. Их атаман медленно и вальяжно, явно красуясь, вышел вперёд, укоризненно покачивая головой:

- Ай-яй-яй, Всеволод Алёнович, пристало ли дознавателю Сыскного Управления врагам спину показывать? Право слово, Вы меня огорчаете, не знал, что Вы, помимо того, что Зеркальщик, ещё и трус.

- Будь Вы один, сударь, я бы не стал бегать, - огрызнулся Всеволод, прекрасно понимая, что терять ему, по большому счёту, уже нечего. А так, возможно, появится призрачный шанс если не убить (вряд ли разбойные позволят), то хотя бы пару синяков поставить этому щёголю. Всё не так обидно помирать будет.

Чародей звучно прищёлкнул языком, покачался с носка на пятку, а потом лениво процедил, глядя не на дознавателя, а на кончики своих сапог, словно Всеволод Алёнович был столь мелкой и незначительной персоной, что даже взгляда не стоил:

- Нет уж, друг милый, на такие мальчишеские подначки я не поведусь. Убить его.

Разбойные кинулись всем скопом, самые ретивые даже дубины отбросили, чтобы была потом возможность хвастать, как они врагу голыми руками хребет ломали. Завязалась драка, треснул и отлетел в сторону оторванный рукав, брызнула кровь из чьего-то расквашенного носа.

- Все демоны ада тебя пожри, Всеволод, я тебя ей-же-ей на цепь посажу! – рявкнул появившийся из серовато-дымной воронки Никита, с двух рук выпуская в сторону разбойных тёмно-серые шары, в коих чародей с ужасом опознал смертоносные, растворяющие всё, чего коснутся, Туманы смерти.

Следом за доктором из той же воронки деловито выскакивали городовые под предводительством высокого и краснолицего околоточного. Стражи порядка, благоразумно стараясь не сталкиваться с Туманами смерти, заламывали руки разбойным, особо ретивых предварительно успокаивая могучими ударами в лицо либо в ухо.

- Какого мрака господнего ты вообще творишь?! - продолжал бушевать доктор, в этот миг меньше всего похожий на милосердного утешителя страждущих. – Неужели Варвара Алексеевна столь плоха, что ты ради избавления от неё готов даже с жизнью расстаться?! Чем она тебе так не угодила, позволь узнать?

Терпеть поношение любимой Всеволод Алёнович уже не смог, вспыхнул почище просмолённого факела:

- Варвара Алексеевна самая лучшая!

Никита устало потёр лицо, спросил почти мирно:

- Тогда скажи, какого беса ты тут делаешь? Почто один против целой ватаги попёр?

Зеркальщик насупился и опустил голову, чувствуя себя провинившимся школяром, коего отчитывает суровый учитель.

- Я случайно… подарок для Вареньки искал…

- Здесь?! – доктор огляделся по сторонам и потянулся к другу в намерении проверить его пульс. – Друг мой, по-моему, у тебя жар и ты бредишь.

Всеволод Алёнович зло отпрянул в сторону, метнул в зубоскала рой мелких колючих осколков.

- Ещё и магией пользуешься, вопреки моим строжайшим запретам, - устало вздохнул доктор. – И браслет-то тебя не останавливает, головушку бедовую. Ладно, нечего на меня глазищами своими сверкать, расскажи лучше, как тебя угораздило с разбойными схлестнуться. А я пока ссадины обработаю да кровь смою.

Всеволод прижал руку к правой щеке, с неудовольствием обнаружив, что шрам в очередной раз отворился, а выступившая кровь сухой коркой стянула щеку и шею. Да и левый глаз всё время норовил закрыться.

«Ещё и одёжу порвал, - мрачно констатировал Зеркальщик, оглядывая висящую клоками одежду. – Один рукав начисто оторвали, черти. И как в таком виде на обручение ехать? Вернуться к себе и переодеться? Так сколько времени уйдёт, а Варенька и так, поди, уж дожидается»

- Так какая дорога дурная тебя в эти края занесла? – на манер былинного песнопевца вопросил Никита, ловко смывая кровь.

Всеволод вздохнул, поняв, что отмолчаться не получится. Способностью вытряхивать душу в попытке дознаться правды Никита Васильевич мог поспорить с самыми наилучшими дознавателями Сыскного Управления.

Внимательно выслушав скупой рассказ друга, доктор коротко хохотнул и, окинув Всеволода Алёновича внимательным взглядом, покачал головой:

- Да уж, друг мой, в таком виде надо не на обручение ехать, а с дубиной в тёмном переулке стоять, в крайнем случае, на паперти соборной обосноваться.

Зеркальщик опять выпустил рой мелких колючек. А то он сам не знает, что выглядит для торжества неподобающе!

- Ладно, не серчай, - Никита мягко положил руку на плечо друга, - сейчас горю твоему пособим. Так-с, кто тут у нас ещё остался?