Зеркальщик. Счастье из осколков

Всеволод вежливо поклонился и исчез, а Алексей Петрович отчётливо вспомнил, как мальцом стоял зимой на верхушке большой обледенелой горы. И жутковато было, и весело, и как-то томительно щемило сердце за миг до того решающего шага, после которого ничего уже не изменишь и покатишься вниз, задыхаясь и слыша оглушительный свист ветра в ушах. И не знаешь, не ведаешь, что ждёт тебя внизу: пушистый ли сугроб, в который зароешься как в одеяло, или же твёрдая наледь, в кровь разбивающая руки и колени.

Осколок третий. Отражение для Зеркальщика

Хоть семейство Изюмовых и начало подготовку к балу заблаговременно, в дворянскую ассамблею всё же прибыли с изрядным опозданием. А всё из-за младшей дочери, Аннушки, которая трижды требовала причесать себя по-новому, сетуя на то, что ей по младости лет не позволены высокие, открывающие шею и плечи, причёски. Глядя на сестру, и старшая дочь, Юленька, тоже перчатки заменила, потом ожерелье в тон платью решила найти, всех горничных взбудоражив, а как пропажа отыскалась, решила, что на платье в тон украшение совершенно теряется. Одному богу ведомо, сколько бы ещё девицы собирались, доводя до совершенного отчаяния свою среднюю сестрицу, если бы батюшка, огневавшись, в приказном порядке не велел всем сесть в карету. А кто, мол, не успеет, тот дома останется либо же своим ходом добираться будет. Угроза возымела действие, барышни, пища испуганными мышками, застигнутыми в самый разгар пиршества котом, вспорхнули в карету и нахохленно замолчали, обиженно отвернувшись к окнам. Впрочем, Алексей Петрович в карете с дамами ехать не стал, предпочтя мягким бархатным диванам своего верного буланого конька Вихря, Варенька думала про чудный сон, с замиранием сердца вспоминая сероглазого молодца со шрамом на щеке, а на маменьку обижаться и вовсе было неприлично. Да и небезопасно, поскольку Софья Васильевна весь дом держала в строгости и воли много, что своим чадам, что слугам, не давала.

Когда карета подъехала к залитой ярким светом ассамблее, у дам вырвался единодушный вздох восхищения. И было от чего. Массивные кованые ворота были тщательно убраны еловыми ветвями, переплетены золотистыми лентами и чуть припорошены выпавшим днём снежком. На каждой высокой ступени входа стояли высокие напольные вазоны, также с еловыми ветвями, украшенными позолоченными орехами и пёстрыми нитями бус. Встречающие гостей лакеи были в жемчужно-белых ливреях, делающих их подобными сказочным духам, которые, согласно легендам, способны исполнить самое заветное желание в новогоднюю ночь.

Варенька, сбросив изысканную шубку из серебристого беличьего меха на услужливо подставленные руки, расправила нежное, цвета слоновой кости бальное платье и с замирающим от волнения сердцем шагнула в зал. Блеск и великолепие бальной залы, невероятных размеров ель, стоящая в центре и, казалось, упирающаяся в потолок своей верхушкой, на миг ослепили девушку. Варенька застыла, восторженно глядя по сторонам и позабыв о трепетно сохраняемом в глубине души сновидении, ведь реальность превзошла все самые смелые мечтания.

- Дитя, не стой у самого входа, это неприлично, - прошептала Софья Васильевна дочери, незаметно подталкивая её локотком и лучистой улыбкой приветствуя оказавшихся поблизости знакомых и соседей.

- Маменька, как же здесь красиво! – благоговейно прошептала девушка, не отрывая блестящих глаз от симпатичного миниатюрного ангелочка, прячущегося в густых ветвях праздничной ели.

- Рад, что тебе нравится, - прогудел Алексей Петрович, внимательно оглядываясь по сторонам и кивком приветствуя знакомых и коллег.

По залу поплыли звуки вальса. Раскрасневшуюся и не скрывающую торжествующей улыбки Юленьку пригласил стройный юноша в мундире кавалергарда, к трепещущей от волнения Аннушке подошли сразу два кавалера. Варенька, на долю которой партнёра для танца не досталось, отошла поближе к стене, с восхищением глядя на скользящие по паркету блестящие пары. И вот тут-то уже подзабытый сон и стал воплощаться в жизнь. Рядом со столиком, уставленным всевозможными лакомствами, барышня заметила среднего роста русоволосого мужчину в сером военного кроя платье. Варвара Алексеевна приглушённо охнула и во все глаза воззрилась на незнакомца, ведь это был он: мужчина из сна! Барышня с трепещущим от волнения сердцем отмечала всё новые и новые черты, которые успела приметить ещё во сне. Вот горделивый разворот плеч, величественная посадка головы. А вот и глубокий шрам на правой щеке, побелевший от времени, но всё ещё очень даже заметный. Варенька встретилась взглядом с большими, серыми, словно туман над водой, глазами и застыла, заворожённая серебристыми искорками на дне этих бездонных очей.