Зеркальщик. Счастье из осколков

- Не печалься, милая, мы тебе обязательно поможем. В Сыскном Управлении самые лучшие маги собраны, они любое проклятие развеют.

- Да станут ли они девке безродной помогать? – шмыгнула носом служанка, искоса посматривая на Варвару Алексеевну.

- Конечно, станут, - горячо принялась убеждать девушка. – Всенепременно станут!

- Добрая Вы, барышня, - прогнусавила Дуня, спешно шаря под грязным передником, - вот, примите перстенёчек в дар от чистого сердца, уж не побрезгуйте.

Честно сказать, брать подарок барышне не хотелось страшно, всё внутри буквально криком кричало, что делать этого не стоит, но служанка смотрела с такой отчаянной надеждой, столько в её взгляде было мольбы, что Варенька сдалась.

- Спасибо тебе, милая, - девушка приняла на ладошку простенькое медное колечко, даже без каких-то украшений или каменьев, не спеша примерять его на пальчик.

- Да Вы померяйте, - прошептала служанка и опять хлюпнула носом, - хоть на мизинчик наденьте, не погнушайтесь.

Варвара Алексеевна взяла перстенёк, собираясь примерить его, когда дверь с шумом распахнулась, явив грозного, словно разъярённое божество, Всеволода Алёновича.

- Не стоит этого делать, Варвара Алексеевна, - приказал Зеркальщик и словно бы искру серебряную в сторону барышни метнул.

Руки Вареньки моментально заледенели, из онемевших пальчиков выпал перстень и с тихим звяканьем упал на пол. Дуня испуганно проследила за ним взглядом, потом охнула, заполошно вскочила на ноги и замерла, талым комом снега оседая вниз под пылающим серебряным огнём взором Всеволода Алёновича.

- Ты что же это удумала, - прошипел Зеркальщик, медленно надвигаясь на насмерть перепуганную служанку, - своё проклятие другой передать?!

- А кому я такая нужна! – запальчиво крикнула Дуня. – Кто меня, девку безродную, расколдовывать станет! А для знатной пригожей барышни, чай, спасители найдутся!

Всеволод вскинул правую руку вверх, меж пальцев угрожающе заискрило, засияло, словно молния зарождалась.

- Так ты же сама повинна в том, что с тобой стало, - зло процедил Зеркальщик, по-прежнему держа молнию в руке. – Во всех непотребствах барина участие принимала, девок пригожих, которые чем-либо тебе не угодили, на расправу ему отдавала, парня приворожить пыталась, хоть и знала, что он с другой венчаный.

- Не виновата я, барин! – взвыла служанка, бухаясь на колени и с таким пылом колотясь лбом о дубовый паркет, что он аж потрескивать начал. – Запугал меня Василий Афонович, силой принудил!

Всеволод Алёнович погасил молнию, устало потёр лицо:

- Вся насквозь ты прогнила, самому Зеркальщику в лицо лжёшь, наказания не боишься. Неужели и правда думаешь, что хуже, чем есть, уже ничего не будет?

- А куды хуже-то, барин, - усмехнулась Дуня, неуклюже расправляя юбку. – Красу свою я утратила, единственное, чем в жизни своей постылой гордилась.

- А встречи с теми, кого загубила, не боишься? – так проникновенно спросил Зеркальщик, что даже у ни в чём не повинной Вареньки мороз по коже пробежал.

Девка опять взвыла, вцепилась в волосы, закачалась, словно в припадке падучей, заголосила так, что даже эхо по комнате загуляло:

- Помилосердствуйте, барин! Всё, как есть, расскажу, под суд пойду, любое наказание стерплю, схрон свой потайной открою, токмо пощадите!

- Не ори, - цыкнул Всеволод, - уши закладывает.

Дуня моментально замолкла, тяжело дыша и выкаченными от ужаса глазами глядя на Зеркальщика. Всеволод Алёнович чуть заметно брезгливо поморщился:

- Идёмте, Варвара Алексеевна. Девица сия хоть и много мерзопакостей совершила, но в убийстве своего полюбовника неповинна. Нет следа его смерти на ней… А за другие свои прегрешения ответит по всей строгости закона.

Словно только и дожидаясь этих слов, в комнату вошёл ещё более краснощёкий и одутловатый, чем прежде, околоточный и зычно гаркнул:

- Ну, ты, пошла! В участке с тобой, лиходейкой, живо разберутся.

Вареньке помстилось, что как-то уж слишком Порфирий Прокофьевич своё рвение показывает, не иначе, досталось от Зеркальщика на орехи за выколачивание из студента признания в убийстве купца Пряникова.

- Всеволод Алёнович, - барышня чуть кашлянула, привлекая внимание дознавателя, - а что с тем студентом стало, коего в убийстве обвиняли?

Зеркальщик досадливо махнул рукой:

- Доктор его подлечил, да отправили подобру-поздорову в комнату. Иван Аркадьевич в убийстве своего дядюшки не повинен, хоть и желал страстно ему смерти…

- Если хотя бы половина из того, что Дуня сказала, правда, то смерти Василию Афоновичу многие в этом доме желали, - задумчиво заметила Варенька, размышляя о том, есть ли предел падения души человеческой.

- То-то и оно, - совсем по-мальчишески поддакнул Всеволод и с досадой пнул ножку лавки. – Думал я в един день обернуться, а тут на седмицу хлопот, если не более. И каждого домочадца до самых уголков души просмотреть я не смогу, через мрак, что в некоторых душах царит, пробираться никаких сил не хватит!

Варвару же Алексеевну терзал совсем иной вопрос. Барышня задумчиво потеребила рукав платья, неловко кашлянула, переступила с ножки на ножку, собираясь, да так и не осмеливаясь спросить.