Зеркальщик. Счастье из осколков

Доктор поднялся, не спеша собрал саквояж, бросил на Всеволода быстрый, внимательный взгляд, убедился, что пациент крепко спит, а не тихо-мирно покинул земную юдоль, направившись на встречу с Создателем, и церемонно поклонился Варваре Алексеевне, коия не сводила нежного, чуть встревоженного взгляда с безмятежного во сне лица Зеркальщика.

- Варвара Алексеевна, оставляю Всеволода Алёновича Вашим заботам. Ежели случится чего, сразу зовите меня, хотя лично я уверен, что опасность миновала, и теперь наш дорогой друг пойдёт на поправку… Ежели, конечно, не станет манкировать моим предписанием и будет принимать микстуру три раза в день в одно и то же время.

- Не волнуйтесь, Никита Васильевич, я за этим лично прослежу, - Варенька нашла в себе силы вежливо улыбнуться доктору и даже протянуть ему на прощание руку.

Доктор почтительно поцеловал прохладные пальчики и мягко заметил:

- Вам бы тоже не помешало отдохнуть, Варвара Алексеевна, у Вас очень утомлённый вид. Всеволод Алёнович с меня голову без всякой магии снимет, ежели с Вами что дурное приключится.

- Отчего же с Вас? Вашей вины никакой нет.

Никита Васильевич дёрнул уголком рта:

- А это Вы, дражайшая Варвара Алексеевна, Всеволоду Алёновичу сами доказывать будете. Мне, знаете, как-то не с руки с рассерженным Зеркальщиком спорить.

Варенька хихикнула, но её смешок тут же смазался зевком. Глаза барышни закрывались, под веки словно горсть песка сыпанули.

- Отдыхайте, - мягко повторил доктор, - можете считать это приказом. Провожать меня не надо, во владениях Всеволода Алёновича я пока, - мужчина особо выделил это слово, - лучше Вас ориентируюсь.

Девушка послушно кивала, уже даже толком не понимая, что доктор говорит. Мысли в голове путались, словно мухи в сладком варенье, в ушах гудело, а держать веки открытыми приходилось едва ли не пальчиками.

«Я только немного полежу, совсем чуть-чуть, а потом…» - додумать Варенька не успела, погрузившись в сон раньше, чем голова коснулась кровати.

Осколок двенадцатый. Ревизор

Всеволод Алёнович чувствовал себя утлым челном, коий после жуткой штормовой ночи, когда волны и ветер швыряли его из стороны в сторону, норовя погубить, оказался в тихой гавани, обласканный спасительным светом маяка. Тело было вялым и как будто чужим, но душу переполнял странный, совершенно не поддающийся разумному объяснению, восторг. Зеркальщик открыл глаза и бездумно уставился в потолок.

«Я дома. Не в кабинете».

Первый разумный вывод, точнее, сохранившаяся способность к разумным суждениям, добавила сил и помогла повернуть голову вправо, туда, где находилось средоточие тепла, отзывающегося непривычной щемящей нежностью. Под боком у Всеволода, доверчиво уткнувшись ему лицом в грудь, спала Варенька.

«Нет, наверное, я всё ещё сплю, - подумал Зеркальщик, с почти священным благоговением любуясь округлым белоснежным плечиком, доверчиво высунувшимся из-под широкого ворота измятой ночной рубашки. – И это самый дивный сон из всех, что мне доводилось видеть!»

Осторожно, чтобы не разрушить дивное видение, Всеволод Алёнович протянул руку и коснулся спутанных, упавших на девичье лицо волос, ласково отвёл их в сторону, погладив нежную щёчку и очертив пальцем контур чуть приоткрытых во сне губ. Варенька глубоко вздохнула, улыбнулась широко и доверчиво, губы её чуть заметно шевельнулись в коротком и ласковом призыве:

- Сева…

Это был не сон. От осознания того, что Варенька во плоти спит рядом, доверчиво прильнув к нему всем телом, Всеволод Алёнович на миг даже позабыл, как дышать. Непривычная нежность, о способности к коей Зеркальщик даже не догадывался, захлестнула его, лишив возможности думать и рассуждать. Осталась лишь чистая радость, блаженный восторг, не терпящий холодных доводов разума. Всеволод чувствовал себя паломником, коего после долгих мытарств и скитаний вдруг допустили в самое сердце великой святыни.

- Варенька, - прошептал Зеркальщик, во все глаза глядя на своё Отражение, но не дерзая коснуться её даже кончиком пальцев, - Варенька…

Девушка снова вздохнула, завозилась, устраиваясь поудобнее, её нежная ручка доверчиво обвилась вокруг шеи Всеволода, привлекая его к себе. Кровь в жилах Всеволода Алёновича забурлила, подобно лаве пробудившегося вулкана, но давняя привычка к сдержанности пока ещё не давала вырваться на свободу порывам обнимательным, целовательным да обладательным. Варенька же словно нарочно опять завозилась, её бёдра оказались в опасной, очень опасной близости от напряжённого паха Зеркальщика.

«Не смей, - звенел в голове Всеволода холодный глас благоразумия, - не смей её трогать, иначе её репутация…»

«Да плевать на эту репутацию, - яростно возражал дерзкий новый Зеркальщик, свободный и открытый миру, - она сама пришла! И вообще, кровать не то место, где уместна будет демонстрация выдержки и блестящего воспитания!»

Всеволод улыбнулся. Широко, ясно, махнув рукой на то, что шрам сделал улыбку чуть кривой. Да и вообще, для Вареньки он любой хорош, даже полумёртвый, а на других плевать с высокой колокольни.