Читаем Зеркальшик полностью

Тюрьма на Троицкой площади неподалеку от императорского дворца напоминала неприступную крепость, и Мельцеру, вооруженному императорским посланием, пришлось пройти через четверо тяжелых железных ворот, прежде чем он попал к камерам, окружавшим крошечный внутренний дворик. Камеры высились здесь в три этажа, в каждой вместо окна — только дырка для воздуха, едва ли больше, чем в голубятне, и расположенная так, что в камеру никогда не попадали солнечные лучи.

Когда надсмотрщик открыл дверь камеры Лин Тао, Мельцер испугался: китаец стоял лицом к стене и не шевелился. И только когда зеркальщик поздоровался с ним, Лин Тао обернулся и кивнул. В лице его не было ни кровинки. Он молчал. Даже когда Мельцер передал ему поклон от Це-Хи и слова о том, что она будет почитать его даже после смерти, китаец ограничился коротким кивком. Затем Лин Тао снова уставился на стену.

— Мастер Лин Тао, — снова начал Михель Мельцер, — скажите, могу ли я исполнить последнее ваше желание? Я сделаю все, что в моей власти.

Китаец не ответил. Так они и стояли молча друг напротив друга какое-то время, пока Лип Тао наконец не поднял голову и не сказал:

— Его зовут Панайотис.

— Панайотис? Кто это еще такой?

— Убийца папского легата, — ответил Лин Тао.

— Вы знаете его, этого Панайотиса?

— Да, немного.

— Но мастер, почему же вы назвали его имя только сейчас? Тут Мельцеру показалось, что в темноте на лице китайца мелькнула усмешка.

— Я думал, — ответил Лин Тао, — я ломал себе голову в поисках имени человека, появившегося однажды в старой церкви и предложившего мне странную сделку. Он слышал о нашем открытии и потребовал от меня десять тысяч листовок, выполненных искусственным письмом. За это он обещал немалую сумму денег.

— В точности как папский легат Альбертус ди Кремона, упокой Господь его душу. Но о чем же, ради всего святого, хотел рассказать Панайотис в своих листовках?

— О грязной хитрости турков.

— Панайотис — турок?

— Нет, он византиец, точнее сказать, ренегат, перебежчик. Но об этом я узнал позднее. В листовке содержался призыв ко всем византийцам выйти в определенный день и открыть ворота города. Подписано: император Иоанн Палеолог.

— Бог мой, какая низость со стороны турецких псов! И что же вы сделали, мастер Лин Тао?

— Сначала я не ответил ему и попросил прийти на следующий день. Я хотел удостовериться в том, что он действует по поручению императора. Расспросы при дворе подтвердили мои подозрения: Панайотис работал на турков.

— И что же произошло на следующий день?

— В назначенное время Панайотис не появился. Вероятно, он или один из турецких шпионов, которых полно в Константинополе, заметил, что я наводил справки. Я больше никогда не видел этого ренегата. Я забыл о его заказе, забыл даже его имя. И только теперь, размышляя о том, кто мог убить Альбертуса ди Кремону, я снова вспомнил об этом случае. Я вспомнил, что Панайотис интересовался мельчайшими деталями устройства церкви. Но прежде всего я вспомнил о приметном ноже, который он носил на поясе. Думаю, убийца метил не в папского легата, мишенью этого негодяя был я. Он хотел отомстить мне — или, по меньшей мере, удостовериться в том, что я замолчу навсегда. Это ему удалось.

— Мастер Лин Тао, — взволнованно воскликнул зеркальщик, — мы должны найти этого Панайотиса! У нас осталось еще два дня!

— Два дня? — Китаец улыбнулся. — Для некоторых два дня — это целая вечность. Но для меня это мгновение, не более.

Мельцер удивленно взглянул на Лин Тао. Зеркальщик не мог понять его спокойствия и покорности судьбе. Мельцер был взволнован гораздо сильнее, чем сам китаец, который ждал прихода палача.


Михель Мельцер поспешно покинул здание тюрьмы. Он отправился в гавань Элеутериос, где в шайке тунеядцев и воров обнаружил египтянина Али Камала.

Узнав зеркальщика, Али попытался было удрать, но Мельцер оказался проворнее. Он схватил парнишку, выдернул его из толпы, оттащил к стене и, крепко держа его, прокричал:

— Ты чего убегаешь? Я разыскиваю некоего Папайотиса, византийского ренегата!

Али Камал еще больше испугался и проговорил:

— Я не виноват в том, что Эдита сбежала, мастер Мельцер. И Панайотис не виноват. Он оказал мне услугу, и я заплатил за это!

Зеркальщик опешил:

— Что ты такое болтаешь? Что ты знаешь об Эдите? Разве ты не говорил мне, что понятия не имеешь, где она?

Филипп Влндеибер!

— Я солгал, мастер Мельцер. Я помог ей бежать в Венецию вместе с моей матерью и сестрами. Вам не нужно беспокоиться о дочери.

Мельцер непонимающе глядел на него. Эдита — одна в Венеции?

Али удивился не меньше.

— Я думал, вы знаете о бегстве вашей дочери, потому что вы назвали имя Панайотиса.

— А какое отношение Эдита имеет к Панайотису? — взволнованно спросил Мельцер.

Тут Али Камал смутился и заявил:

— Конечно, репутация у него не самая безупречная, но никому другому не удалось бы вывести вашу дочь и мою большую семью за пределы городских стен.

— Ты продал ее туркам, пес! — закричал Мельцер и стал бить юношу.

Али умело уворачивался от ударов, крича:

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже