Зерна граната

Но сегодня в заведении с порога чувствовался совсем другой настрой. Дверь им открыл пожилой здоровяк Алонсо, хоть обращались к хозяйке заведения. Видимо, пока та возилась у оружейного тайника за стойкой, он исполнял роль привратника. Стоя на коленях, Пилар увлеченно раскапывала слой соломы, покрывающий доски пола. Окажись в их рядах предатель, уже к утру женщина болталась бы в петле на площади, но в «Пухе и перьях» не держали случайных людей.

Удивительная женщина была эта Пилар Менендез. Она была худой и жилистой, и разительное отличие от пышных местных матрон нисколько ее не смущало: тощие ноги, руки-веточки и ключицы, о которые, казалось, можно порезаться, она выставляла напоказ, щеголяя в подоткнутом платье с коротким рукавом и кожаном фартуке. Время избороздило ее когда-то заурядное лицо и сделало его незабываемым, но из богатого женского арсенала она пользовалась только красной помадой да золотыми серьгами-шариками. Жесткие, точно конская грива, черные волосы Пилар укладывала пучком почти над самым лбом, но, пока она работала наравне со всеми подавальщицами, пряди выпадали из слабого узла и торчали во все стороны, будто перья нездоровой птицы.

Но все же гордое название «Plumas y plumones» кабак получил вовсе не из-за прически Пилар, а из-за ее страсти к петушиным боям. Луизе уже довелось один раз присутствовать на таком бое. Пилар с горящими глазами принимала ставки, потрясая желтоватыми купюрами, и во все горло хрипло расхваливала крылатых бойцов – королева игроков и пьяниц. Она была жадной до грязных денег и кровавых зрелищ, но явно не со зла: скорее, она не видела в жизни ничего лучшего. Хорхе так стыдился ее, что, если бы не Вендель, Луиза так бы и не узнала, что она его мать и родная тетя Доротеи.

К новенькой Пилар отнеслась с сомнением.

– Не дело это, – заявила она первым делом, – записываться в бойцы, потеряв суженого. Я схоронила троих женихов, пока не родила сына.

Незачем ей было знать, что с «суженым» Лу связывали отношения скорее дружеские, смутные и полные недосказанности. Девушка только пожимала плечами и беспомощно улыбалась.

Зато Фабиан приглянулся Пилар, ведь они с Хорхе быстро нашли общий язык и спелись. «Сразу же после допроса и избиения. Мужчины!» – от возмущения Луиза не находила других слов. Об их с Луковкой прежней дружбе он забыл – или делал вид, что это так.

Теперь Дюпон и его новый товарищ стояли у окна, выходящего на сонную улицу, и следили за редкими прохожими, тихо переговариваясь. Алонсо тем временем восстановил сложную систему задвижек и вернулся к Пилар, которая уже доставала из тайника короткие ленты патронов на ремнях и ручные карабины. С полдюжины бандитов потягивали мутное пиво у засаленной стойки, еще четверо мужчин негромко перебрасывались короткими фразами, сложив руки на груди и склонив головы. Заметив Венделя, все они подтянулись ближе к нему, а Луизу оттеснили в тень.

– Так трое или четверо? – не тратя время на приветствия, требовательно спросила Пилар. В ее рту вязко перекатывался комок кхата – «для бодрости», – оттого она была еще более взвинчена, чем обычно. – Скольких отправляем?

– Как я и сказал: Алонсо, Пепе, Федерико и Дюпон. Всего четыре, как пальцев на руке у Моно, – он ухмыльнулся, и все загоготали, а громче всех – сам Моно, который уже много лет спускал курок средним пальцем. Шутка была не из новых. – Но с них довольно будет по карабину и по две дюжины патронов на нос. Только разведка.

Луиза заметила, как Хорхе похлопал Фабиана по спине. А ей всю жизнь суждено оставаться в стороне. Оставаться чужой.

– А почему Фабиан идет в разведку? – спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь, но ее услышали, и Луиза решила продолжить: – Ты уже настолько доверяешь ему, Вендель?

Брат посмотрел на нее рассеянно, будто не понимал, зачем она вообще вмешивается.

– Доверие здесь ни при чем. Мне это не положено по статусу, а кроме него никто не сможет понять, о чем шепчутся Крысы. Я отправляю людей за информацией, а не за головами.

Фабиан между тем уже получал у Пилар оружие и боеприпасы и выглядел невероятно самодовольным, будто всю жизнь стремился попасть в иберийскую банду, а вовсе не был когда-то аристократом и политиком и не плакал от стыда за проигранное поместье родителей.

«И этот человек смеет смотреть на меня сверху вниз только из-за того, чья я дочь!»

Раздражение и гнев стиснули ей череп.

– Не он один знает кантабрийский. Я могу поехать вместо него, раз уж тебе это не по статусу.

Множество глаз уставились на нее в тупом ожидании. Так смотрят на мышь, пока кот с ней играет. Кто-то хмыкнул и закашлялся.

– Я ничем не хуже, могу доказать, – еще уверенней и громче произнесла Луиза на простейшем иберийском.

– Что ты вытворяешь? – прошипел Вендель, приблизив к ней лицо. На его шее под чернилами татуировки выступила вена, натянутая, точно тетива. – Пойди выпей, только умолкни. Не выставляй меня дураком!

Луиза вспыхнула.