Зерна огня, или Свидетель деяния

– Да я ведь как раз из охраны того купца, почтенный! Драпал-то хозяин, признаться, что было духу, вот часть товара и побилась, а что за товар-то был: наилучшее заморское вино, почтенный! – Барти причмокнул губами, с удовольствием ловя смешки зрителей. – «Знойная клубничка», «Сердце красавицы», «Бешеный лев», даже «Полуденный звездопад»! А получатель, зараза жадная, теперь скандалит! Уж сколько там побилось, можно подумать; да хозяин и согласен честно убыток посчитать. А получатель, сквалыга скупердяйская, вовсе платить не хочет! Сами, говорит, допивайте, раз довезти не могли! А мне, говорит, платите за груз, да с неустойкой, да с компенсацией… тьфу, зараза! Мы уж ему толкуем: до груза ли, когда шкуры спасать надо?! А он, сволота сквалыжная, не верит! Выпили, говорит, а теперь заливаете, сказками гномьими уважаемого человека кормите! Тьфу, уважаемый тоже нашелся, скупердяй сквалыжный! Почтенный, на вас теперь вся надежда… – Рыцарь подбавил в голос искательных ноток: – Вы уж будьте так любезны, сходите со мной, обскажите всё как есть, как оно было, а мой-то хозяин, если делу поможете, честь по чести отблагодарит, у меня хозяин путёвый, веселый да щедрый, не из тех, что от жадности удавятся.

– Н-ну ладно… ладно, отпустите только, добрый господин.

Но Барти потащил своего пленника сквозь толпу, так и не ослабив хватки. Люди шумно сочувствовали бедолаге-купцу, явно на пару с охранником лечившему нервы уцелевшим грузом. И заклинатель вынужден был безропотно семенить за пленителем; впрочем, думал Барти, ему случайная встреча может быть и на руку. Уж теперь-то сплетня разойдется по всей столице. А что ему надо было, если не шумиху от порочащей Подземелье сплетни?

Заклинатель почуял неладное у самых казарм. Рванулся прочь, но Барти держал крепко. Несколько быстрых шагов – и вот уж дубовая дверь захлопнулась, отрезая путь к свободе. Тут только заклинатель заметил Мика. Узнал. Но поздно: рыцарь больно завернул ему руку за спину и кликнул дежурного по отряду:

– Коронный преступник вам, ребята, в подвал. Завтра доложу о нем кому следует, а пока – обыщите и в камеру.

– Будет сделано, сэр!

Заклинателя увели, плотно взяв за локти.

– Спасибо, Мик! – Рыцарь легонько хлопнул мальчишку по плечу. – Глаз у тебя верный, и голова на месте. А теперь – поедем.

4. Базиль, бывший десятник себастийской городской стражи, бывший наемник, ныне же – стрелок замковой стражи принца Филиппа

Заполучив на свою шею Грызку, телегу и двух ребятишек, Базиль даже представить не мог, насколько неожиданное хозяйство перевернет его отношение к жизни. Бывший наемник привык обходиться малым, не думать о завтрашнем дне и поплевывать на опасности и тревоги бродячей жизни, и вступление в стражу принца ничуть его не изменило. Он равно посмеивался и над мечтающим о карьере сопляком, и над ветераном, что словно невзначай присматривает вдовушку с домиком и какими-никакими деньжатами; о себе же говорил, что для карьеры рылом не вышел, а семья – блажь, и ничего ему не надо, кроме кружки эля и миски жаркого после дежурства, да иногда теплой девки под боком. Но отвечать за Кэти и Мика оказалось куда страшней, чем за любой груз и любой замок, что приходилось ему когда-нибудь защищать. Пускай только перед собой отвечать, да разве, прах бы его побрал, этого мало?! Племянники легли суровому дядьке на сердце сразу и прочно, а оберегать двоих неумех-малолеток – совсем не то, что драться за собственную дубленую шкуру.

Поэтому, нахлестывая взмыленную Грызку и ощущая всей спиной злобу оставленного позади врага, Базиль клялся себе: доберемся живы-целы до Корварены, первым делом куплю заводную лошадь.

И теперь он ходил по конскому рынку, оглядывая лошадок – непременно северной породы, одинаково годных в упряжь и под седло, выносливых и некапризных. Щупал бабки, заглядывал в зубы, проверял копыта. Торговался, как умеют только приморские селяне: цепко и весело. Наконец, ударил по рукам с заводчиком из-под Цзельки, пообещав наведаться в гости, ежели вдруг чего, – и поехал к казармам, оседлав славного мышастого жеребчика-четырехлетку по кличке Пепел, поглядывая свысока на базарную сутолоку, в настроении непривычно благостном и даже чуточку горделивом.

Каковое настроение, как и положено всему хорошему, продержалось недолго. Не дольше четверти часа: ровнехонько до поворота в Лекарской переулок. Там, у входа в лавку травника, Базиль вдруг углядел свою непоседливую племяшку вместе с благородной Марианой – обе-две, ради столичного форсу, при юбках, зато без оружия. Стоят, прижавшись спинами к закрытым дверям лавки, а вокруг собирается народ – и на то похоже, что вот-вот разгорится нешуточный скандал, а то и драка.

Помянув Нечистого, Базиль направил Пепла к лавке. И почти сразу нарвался на привычный для узких городских закоулков окрик:

– Куда прешь верхом, борзота! Без твоей клячи тесно.