Зерна отольются в пули

«Главный программист страны» Шура-Бура заранее потирает руки, надеется решить все проблемы массой наработанного в IBM программного обеспечения. Его можно понять, в этой области в СССР дела обстоят как бы даже не хуже, чем с «лампочками и проводами». Президент Академии наук Келдыш, судя по всему, генеральным конструкторам всех отечественных полупроводниковых монстров не верит патологически и мечтает свести их вмешательство к минимуму. То есть предлагает не говорить, а «содрать» наконец-то хоть что-нибудь гарантированно работающее, а разбираться потом. Сулим, замминистра МРП, и Рамеев, практически назначенный заместителем Крутовских, пытаются пропихнуть сотрудничество с английской ICL по «допиливанию» линейки «Системы-4».[249] Вот только условия британцев — покупка немалой партии их ЭВМ, а это многие миллионы фунтов стерлингов, которые им все равно никто не даст. Да что там, даже разработчик новейшего и вполне удачного «Минска-32»,[250] товарищ Пржиялковский,[251] бросил все дела в Белоруссии и примчался в Москву к дележу портфелей.

На этом фоне только Лебедев, пожалуй, всерьез отстаивает самостоятельную разработку полной линейки ЭВМ. При этом постоянно козыряет своей не запущенной в серию БЭСМ-6 и не устает критиковать «устаревшую» IBM-360. Хорош гусь, где, спрашивается, он собрался брать элементную базу для последних американских моделей? Впрочем, с ним все понятно: использует любой аргумент против копирования, но серьезно возразить не может. Ведь сам виноват! Именно его ИТМиВТ[252] первоначально поручили разработку «Ряда», да только вместо результата получили небрежную отписку, дескать, заняты, не мешайте по мелочам. Почему так произошло, из соседнего министерства не видно. Может, надеялись пережать всех в свою пользу? Простая дурость? Но больше похоже, что у товарища Лебедева уже сил не осталось на серьезную кабинетную борьбу. Возраст у него уже пенсионный,[253] коллектив повзрослел, озаботился диссертациями — вместо сотрудничества, отчаянной работы на результат люди рвут куцые результаты в разные стороны.

Еще и Минобороны не отстает, тужится вовсю, переманивает к себе лучших разработчиков. Ресурсов генералы не жалеют, новые системы появляются в виде совершенно секретном,[254] «защищаться» по закрытым темам проще. На этом фоне всем плевать, что не доходит техника до советской промышленности, и тем более даже речи нет об экспорте. А как талантливо вредят даже в мелочах! По последним требованиям ЭВМ серии «Ряд» должны выдерживать ударную нагрузку величиной 15g[255] по трем осям, как будто они ее на крейсера ставить собираются!

«Впрочем, это проблемы МРП, — с легким злорадством констатировал Александр Иванович про себя. И тут же поморщился, благо в темноте зала никто не мог видеть лицо министра: — Мне бы придумать, как от Староса оборонщиков отвадить. Валюту от продаж „Денди“ терять нельзя ни в коем случае, да и вообще…»

Одни проблемы от этих ЭВМ в СССР, но отмахнуться тоже нельзя. По этой линии в прошлой пятилетке запланирован рост производства в целых три раза. А в следующей, судя по личному вниманию Шелепина и Устинова, — будет еще больше.[256] Ничего не жалеют, заводы строят и переоборудуют форсированными темпами, как в конце 50-х, когда первые ракеты делали, чтоб до США достать спецбоеприпасом. Целая прорва ресурсов, людей, денег, влияния, наконец. Пропустить такую волну мимо себя и министерства электронной промышленности, остаться «всего лишь» комплектаторами других отраслей — немыслимое головотяпство!

«Филипп наш Георгиевич, конечно, еще та сволочь, — Шокин продолжил свой молчаливый монолог под финальные кадры фильма, — но он мой главный шанс. Если, конечно, задумка Петра Воронова по переносу „Денди“ целиком на сверхбольшие интегральные схемы не бред сумасшедшего!»

И министр аккуратно, чтоб никто не заметил, постучал костяшками пальцев по нижней стороне подлокотника.

Проиграли последние аккорды, медленно покатилось вниз огромное полотно занавеса, украшенное громадным, вычеканенным в металле портретом вождя мирового пролетариата. Партхозактив зашевелился, люди потянулись вон из зала. Кто попроще — к выходу, обладатели пропусков на торжественный товарищеский ужин — наверх, к накрытым в банкетном зале столам, по широким, застеленным красным с черным узором ковром лестницам, мимо рассаженных в гигантские горшки пальм.

Часа через полтора, изрядно потяжелев от съеденного и выпитого, Александр Иванович наконец-то выбрался на широкую ленту балкона,[257] окружающую банкетный зал по периметру. Холодный весенний ветерок обдул разгоряченную водкой кожу, можно вытащить из пачки «Явы» сигарету с фильтром, не торопясь покатать ее в пальцах, разминая по старой привычке плотно сбитый табак, прикурить…