Зерно А

- Привет, - стараясь не шуметь, я пододвинула к его кровати стул, села и кончиками пальцев коснулась его руки. – Как дела?

Он облизал нижнюю губу, его улыбка стала на миллиметр шире. Он был очень бледен, его кожа имела нездоровый пепельный оттенок. Глаза с поволокой. Но это был Влад, мой Влад. Живой Влад.

- Привет. Уже хорошо, ведь ты рядом, - ответил он. – Живот, правда, болит. Я что, съел что-то не то?

Это у Владислава такой юмор.

Я погладила брата по голове:

- Ничего, скоро все пройдет.

- А как моя сестра поживает?

- Хорошо. Ведь ты рядом.

Влад в упор посмотрел на меня. Он всегда лучше меня умел играть в гляделки. Я первой отвела глаза.

- Рита, это был очень необдуманный поступок с твоей стороны. Соваться в место лежанки зверя. Тебя могли ранить…

- За вами, парниша, нужен глаз да глаз.

Он не улыбнулся:

- Рита, я все знаю.

- Ты о чем?

- У меня не было основания не поверить ему. Когда тебя не собираются долго держать среди живых, тебе начинают говорить правду. Он назвался Стефаном. Он сказал, что ты коматозник.

Я знала, что хочет услышать Влад. Любопытно, но мой голос даже не дрогнул:

- Он сказал правду. Ты ненавидишь меня?

- Рита, - брат прикрыл глаза и поморщился, - пожалуйста, вот только не начинай плести чушь, чем наверняка добьешь меня.

- Влад…

- И каково это?

- Что?

Он открыл глаза и выразительно посмотрел на меня:

- Каково быть коматозником?

И знаете что? Я ответила:

- Ну… я могу щеголять в майке в пятнадцатиградусный мороз и не замерзну. Влад, - я придвинулась к нему, сжала его руку и заглянула ему в лицо, - клянусь, я все та же.

- Нет. Не та. – Закружилась голова, когда он шепотом добавил: - Ты стала морозоустойчивой.

- Это было ничуть не смешно, - процедила я.

Перед внутренним взором мелькали видения, в которых Влад съедает очередную порцию горькой правды. Кому понравится, узнай он, что его сестре стреляли в голову? Но рано или поздно придется все рассказать.

- Конечно, не смешно, - согласился он. – Ты могла рассказать мне обо всем, и не говори, что у тебя не было возможности.

- Я боялась твоей реакции. И все еще боюсь ее.

- О какой реакции может быть речь? Да я пальцами с трудом могу пошевелить!

- Влад, мне так жаль!

- Жалко у пчелки, - проворчал брат, морщась, когда я принялась расцеловывать его.

- Прости, прости, тебе больно?

- Терпимо. Ладно, если хочешь, - Влад деланно снисходительно вздохнул и закатил глаза, - можешь продолжать. Чмокнешь меня в нос?

Я запечатала поцелуй на кончике его носа.

- Я не уберег тебя, Рита, - сказал он внезапно потяжелевшим голосом, и я отодвинулась от него. – Я никогда не прощу себе этого.

- Знакомая пластинка. Именно этим я всю ночь пилила Эдуарда и Софию.

- Они тоже здесь?

- А как же. Ты у нас главный нарушитель спокойствия. – Я подумала и добавила: - И главный подарок на Новый год.

Верхушки тополей, похожие на рыбьи скелеты, заметали небо, будто хотели соскрести с него все звезды. Молодой месяц со свитой из облаков важно плыл к горизонту.

Мы молчали, глядя друг на друга. Рука об руку с таким молчанием обычно идет неловкость и напряжение. Но, ни первого, ни второго в протянувшейся между нами тишине не ощущалось. Никогда не ощущалось. Влад первым заговорил:

- Тебе пригодилось то, чему я тебя научил?

Что толку скрывать?

- Да. В одного стреляла. Второго честно хотела пристрелить, но, в конце концов, его прикончил идущий по моему следу призрачный киллер.

Я наклонила голову и кончиками пальцев взялась за седую прядь волос. Взглянув на окаменевшего Влада, я пожала плечами с видом «дерьмо случается».

- Расскажи подробнее, - процедил брат.

- А, - я отмахнулась. – Все завязано на «Темной стороне». Скоро ты узнаешь всю историю от и до, причем, у тебя будет широкий выбор источников информации. Надеюсь, ты обратишься к тому, который сидит перед тобой.

Несомненно, Влада ожидали еще много насыщенных открытиями минут. Громову повезло, что брат будет некоторое время не в кондиции: у засранца будет время сделать заказ на собственные похороны.

- Рита.

- Черт возьми, не сейчас, о’кей? В конце концов, ты разозлишься, и мне придется звать кого-то, чтобы вкололи тебе успокоительного.

- Ты оскорбительно низкого обо мне мнения.

Я поправила ему подушку.

- Но, заметь, не смотря на это, я все равно люблю тебя.

- И я люблю тебя.

Атмосфера перемирия, любви и заботы растеклась в воздухе. Я наслаждалась каждым мгновением спокойствия.

Я решила для себя, что не расскажу ему об Агнии – о том, что она сотворила по отношению ко мне. Что узнала от Быка. Я не держала на нее зла, каким бы отвратительным не был ее поступок. Думая о ней, я испытывала щемящую боль в области груди. Но эта боль была без слез. Я не буду оплакивать ее. Знаете, я простила ее. И отпустила. Куда бы теперь ни привел ее путь… Я знала, что не буду это выяснять.

В палату постучали.

- Можно? – поинтересовался из-за двери Эдуард.

София вошла следом. Она еле перла огромный букет роз. Не удивлюсь, если букет был тяжелее меня. Черт, где они выдрали розы в такое время? Она коротко улыбнулась Владу, блеснув жемчужными зубами, и потупила взгляд.

- Как на похороны, - заметил брат.