Зерно богоподобной силы

- Но ведь он - Глашатай Мира, проводник на пути в Элизиум и возлюбленный Вечной Матери.

- Господи,- страдальчески пробормотал Эд. - Вот уж, поистине, каков вопрос, таков ответ.

Непроизвольно он протянул руку и положил ее на плечо Нефертити Таббер.

- Поймите, мисс Таббер, это очень важно...

Девушка слегка опустила веки, губы ее нежно приоткрылись. Эд поспешно отдернул руку.

- Извините!

- Ничего,- произнесла она чуть охрипшим голоском.

Эду тоже захотелось откашляться. "Интересно, сколько лет Нефертити?" подумал он. Ему пришло в голову, что девушка, возможно, еще никогда не испытывала прикосновения мужчины. Во всяком случае, молодого.

- Послушайте,--снова заговорил он,- каждый раз, когда я разговариваю с вашими людьми, у меня создается впечатление, что я не улавливаю и половины смысла. Чего же все-таки добивается ваш старик?.. То есть, я хотел сказать, ваш отец. Что он имеет в виду, когда говорит, будто для него коммунисты слишком умеренны, недостаточно радикальны?

- О, да у нас гость,- произнес сзади знакомый голос.

Эд зажмурился, ожидая, что его сейчас пронзит молния. Однако лицо стоящего у входа человека лучилось бесконечной мудростью и печалью, и выглядел он не более опасным, чем мадонна с младенцем кисти Микеланджело.

Впрочем, это не помешало Уандеру торопливо вскочить на ноги.

- Гм... Добрый день, сэр... Ох, прошу прощения, не сэр, а Иезекииль, гм... возлюбленный мой.

- День добрый, Эдвард,- седобородый пророк ласково улыбался. - Никак решили поискать просветления на пути в Элизиум? - Старик со вздохом опустился на стул. Похоже, он ничуть не злился из-за разыгравшейся на студии ссоры.

Нефертити тоже встала. Она подала отцу стакан воды, который наполнила из ведра. Невольно Эд отметил, что походка у нее - как у малайских женщин, которых он видел в научно-популярных фильмах: шея выпрямлена, плечи гордо откинуты, бедра плавно покачиваются.

- Гм... да, пожалуй,- поспешно ответил Эд. - Это очень увлекательно. Насколько я понимаю, вы стремитесь к некой утопии...

Иезекииль Джошуа Таббер нахмурился.

- Вижу, возлюбленный мой, вы пока не сумели понять Слово. Ибо не утопии мы- ищем. Под утопией понимается идеальное общество, а все идеальное автоматически прекращает развиваться, следовательно, само понятие утопии консервативно, если не реакционно. Многие впадали в эту ошибку, среди них и так называемые коммунисты. Они думают так: как только будет достигнут их рай земной, все движение сразу же остановится и воцарится золотой век. Ерунда! Вечная Мать не ведает остановок. Путь к Элизиуму длится вечно!

Какое-то время Эду казалось, что он следит за мыслями старика, но постепенно все опять слились в бессмысленный набор слов.

А ведь Уандер и раньше имел дело с чокнутыми. То, что у старика оказались самые потусторонние способности из всех, с которыми режиссеру приходилось сталкиваться раньше, роли не играло. Все равно он - чокнутый.

- Что ж, когда вас послушаешь, все и вправду начинает казаться очень разумным. Теперь я вижу, что утопия действительно реакционна.

Таббер окинул его испытующим взглядом.

- А я вижу, возлюбленный мой, что вы, посещая нас, скорее всего, руководствуетесь совсем иными побуждениями, нежели поиски пути.

Он отечески улыбнулся и взглянул на Нефертити, которая все это время не спускала глаз с Эда. Девушка вспыхнула.

- "Что это она все время краснеет? - подивился про себя Эд. - Не может же она и впрямь быть такой скромницей!"

- Уж не за дочкой ли моей поухаживать вы явились? - ласково осведомился Таббер.

Как ни ласково это прозвучало, Эд едва удержался, чтобы не вскочить. "Вставай! - настоятельно требовал внутренний голос. - Вставай и в темпе сматывайся!"

- Нет,- запротестовал Уандер. - Нет, что вы!

- Отец! - пролепетала Нефертити.

Эд не смотрел на нее. Он подозревал, что Нефертити Таббер, которая могла порозоветь от одного взгляда на мужчину, теперь приобрела цвет свежеобожженного кирпича.

- Нет-нет,- забормотал он. - Я пришел поговорить о радио и телевидении.

Иезекииль Джошуа Таббер нахмурился, но уж таково было свойство его лица, что и хмурость его выглядела добродушнее, чем иная улыбка.

- Очень жаль,- грустно проговорил он. - Воистину, путь к Элизиуму, который указует нам Вечная Мать, только освещается любовью нашей молодежи. Боюсь, что жизнь, которую моей Нефертити приходится со мной делить, лишает ее возможности встречаться со странниками, подходящими ей по возрасту. - Он вздохнул и продолжал: - Так что там насчет радио и телевидения? Вам ведь уже известно, Эдвард, сколь малосимпатии я питаю к тому пути, по которому пошли наши средства массовой информации в последние годы.

Спокойствие старика придало Эду храбрости. Кажется, Таббер действительно не питает к нему зла за скандал, произошедший на станции.

Собравшись с духом, он сказал: - Может быть, все-таки не стоило его так бурна выражать? Я имею в виду отсутствие симпатии.

Таббер был явно озадачен.

- Не пойму, о чем это вы, возлюбленный мой?