Зерно граната. Гадская Академия

- Каллиопа, - представил Аполлон, а к нам сделала шаг и слегка поклонилась красавица со взглядом, способного вдохновить на четверостишье даже Кроноса. - мать Гомера, Лина и Орфея. Муза Эпической поэзии. Другие народы называют ее Диодора. Старшая дочь Великого Громовержца Зевса и титаниды Мнемосины.

- А кто отец? - прогнусавило зрячее недоразумение и оценивающе облизнулся на музу. - Или это мать - одиночка? Согласно Фрейду…

- Я отец, - припечатал Аполлон, а его ученик заорал, что не готов к детям и попятился на задние ряды. - В этом нет ничего страшного, поверь мне.

- Ну конечно, ничего нет. Это ты сделал и сбежал. А я Гекату с рождения воспитывал! Это не раз в пол года появиться и идею подкинуть! Это постоянное издевательство над психикой, нервами и имуществом путем становления юной, наглой, избалованной и неокрепшей личности с божественным характером!

- По-моему, нормальным получился только Гомер, - шепнул я Танатосу, но меня услышал и Эдгард. - Ну и не факт, что его.

- От осинки не родятся апельсинки, - согласился со мной мой ученик, скептически глядя на то, как очаровательно улыбается муза, одаряя нас странным чувством.

- От лося лосенок, от свиньи поросенок. - поддержал его Танатос, а Аполлон посмотрел на нас нехорошим взглядом.

- Мало того, что возле музы стоите, так еще и в рифму говорите! - выпалил я, зажимая рот рукой. Еще немного и я тут на любовную лирику перейду! Ненавижу это чувство, когда муза одаряет вдохновением!

- Эвтерпа, - позвал следующую музу Аполлон. Дева поменялась местами с Каллиопой, тряхнув роскошными волосами. - Муза лирической поэзии. Мать Реса и покровительница молодых поэтов. Вторая по старшинству дочь громовержца и титаниды.

Я собирался сказать Танатосу о том, что пора сматываться. Вряд ли что-то пойдет не так! Разве что Константин полезет знакомиться с прелестями муз. За что и отгребет. Скукота!

- О, как прекрасны асфодели, - начал я, обалдевая от того, насколько издалека захожу. - И нежный их жемчужный цвет… Танатос, мы уйти посмеем. Опасности тут вроде нет...

Мое лицо скривилось, а Бог Смерти усмехнулся. Я прикусил язык, глядя на счастливых муз. Мое негодование нарастало с каждой секундой.

- Танатос, друг ты мой сердечный, учитель и наставник мой, - через силу выдавал я, пытаясь избавиться от вяжущей зубы рифмы. - Мы проторчим здесь бесконечно! Бери свой меч, пошли домой!

- Эрато, - представил третью музу лучезарный Бог, а к нам вышла нимфа, одетая в… лоскуточек. Даже Афродита себе такого не позволяла. - Мать Клеофемы. Муза любовных песен, любовной поэзии и чувственных мелодий. Имеет второе имя - Эраста. По верованиям людей, именно эта сторона музы является покровительницей нестандартных отношений.

Не-е-е-ет! Я отчетливо видел, с какой радостью Константин посматривает на Эдгарда.

- Ты же знаешь, как я тебя люблю, - послышался голос Танатоса, а я тряс головой, понимая что с каждой секундой думаю о том, что женился бы на Танатосе, будь он женщиной…

- Так! - погрозил я кулаком златокудрому чудовищу. Я видел, как двое учеников брались за руки. - Прикажи музам, чтобы они не вдохновляли!

- Мельпомена, - музы менялись, юные боги смотрели на них, как завороженные, а вот богини скрипели зубами и сбившись в стайку, старались загородить богам угол обзора. - Муза трагедии, среди людей известна еще как Писиноя.

Я посмотрел на Танатоса с такой трагедией в глазах, а мне в ответ драматично поджали губы.

- Писиноя! Имя как раз по Фрейду, - по привычке прищурился Константин, потирая фингал под глазом.

Попытка наладить личное счастье в рамках мужской половины не прошло для него бесследно. “Писиноя” - это состояние души.

- Талия, - улыбаясь во все зубы произнес Аполлон, эта муза была явно его любимицей, - Муза комедии, мать корибантов: Акмон. Корибанта, Дамнея, . Деанта, Идеи, Кирбанта. Комба Мелиссея. Окифои Пирриха Примнея. Сатрапа и Сока.

Действительно любимица ничего не скажешь. Какой детский сад у Аполлона оказывается.

- Терпсихора, - подбирался все ближе к концу Аполлон, а я уже откровенно скучал. Хотя вниз по позвоночнику спускалось прохладное чувство беспокойства. - Мать Гименея, муза танца и плясок!

- Я сейчас усну. Я в состоянии “писиноя”, - зевнул Танатос, опускаясь на землю и приваливаясь к дереву, - Пока он свой гарем представит тут и состариться можно. Где его любовь то? Суток не прошло.

- А я говорил, - гаденько произнес я, но так же понимал, что искать ее не пойду. - Говорил, что любовь Бога и смертной невозможна! Кто мне слушал? Никто! Вот еще одно доказательство!

- Клио, - с гордостью произнес Аполлон, подталкивая стесняющуюся музу к ученикам. - Муза истории. По характеру - форменный Гадес.

- Что? - опешил я, не приподнимая свои старые божественные мощи с земли, опираясь на Танатоса, - Это еще почему?

- Она несколько месяцев промывала мозги Афродите про недостойную любовь к Дионису, - с улыбкой пояснил Аполлон. Я смотрел на племянника и не видел его. Вместо него перед нами стол собранный, серьезный юноша, которому… не побоюсь этого слова, знакомо слово ответственность. - В этом вы схожи, Гадес!