Зерно жизни

Утро, вступившее, наконец, в свои права, открыло взгляду картину последствий бойни. Вокруг лагеря лежали в самых разных позах убитые и ещё живые воины, многие из которых были без сознания. Люди из группы Петренко привели в посёлок шесть пойманных в лесу коней, оставшихся без всадников. Майор отметил низкорослость этих лошадок, но было видно, что порода выносливая, ходившая как под седлом, так и в упряжи.

— О, а вот это неплохо! Лошадки нам пригодятся, — Смирнов потрепал холку рыжей лошадке, — Отведи их к бараку.

— Майор, отбери мужиков Хатысмы, пускай они собирают раненых. Трупы потом соберут. А вы пошарьте по лесу, если встретите кого, отгоняйте одиночными подальше, а с этими то нам чего делать? — он озадаченно смотрел на группу пленных.

Их было около двадцати человек, большинство — раненые.

— Так, парни, князя — ко мне в избу, присматривайте. А этих… пока к частоколу отгоните, потом с ними решим. Кто свободен от нарядов — собирайте гильзы, может пригодится потом.

Тунгусы заносили в посёлок всё новых раненых, большинство были тяжёлыми, стало ясно, что долго они не протянут. А в полевых условиях небольшая бригада новоземельских медиков явно не справится не то, что со всеми, тут на одного требовалось масса времени и сил. Смирнов с ужасом заметил, как лихо мурманские врачи принялись за запасы перевязочных и обезболивающих средств. Он быстрым шагом направился к медикам.

— Девчонки, не возитесь с тяжёлыми, всё равно не спасём. Лёгких перевязывайте, без обезболивания, — тихо сказал подошедший к работающим врачам Смирнов.

— Но мы не можем так! — С вызовом ответила одна из молодых медиков.

— Можете! Да и что ты предлагаешь? Мы сейчас весь запас перевязочных средств тут изведём? А нам ещё куковать тут сколько? А когда наших парней подстрелят, чем ты им будешь обезболивание делать?! — заорал на врача полковник, сильно покраснев от внезапно нахлынувшего гнева.

Поостыв, он сказал — это не последняя атака на наш посёлок и если так будет продолжаться, все наши медикаменты кончатся на втором-третьем нападении. Тут не Мурманск, никаких запасов препаратов нет, никаких. Делайте, как говорю.

Врач, закусив нижнюю губу, кивнула.

Полковник, увидев главного медика посёлка — Дарью Поповских, поспешил к ней, желая обсудить своё указание медикам:

— Дарья, ты вот что… Ты видела, как твои девчонки резво тратили препараты? — получив в ответ утвердительный кивок, Смирнов продолжил:

— Ну вот, надо создавать свой запас лекарственных трав и растений, а то… — увидев ещё один кивок, полковник вопросительно выгнул брови.

— Да мы уже занимаемся этим делом, Андрей Валентинович! Тут целые заросли бадана, например, а из его листьев и чай можно заваривать и при гинекологических проблемах применять, — улыбнулась Дарья.

— Да тут множество всего: мать-и-мачеха, солодка, одуванчик, пустырник… Короче, не беспокойтесь, все указания я уже дала. Будем заготавливать, сушить. Ягодные сборы тоже будем производить — тут я и мужичков хочу припахать.

— Дарьюшка, ты молодец! — восхищённо сказал Смирнов, отметив про себя, что у него исчезло накопленное плохое настроение.

К середине дня оставшиеся в живых нападавшие, после уборки трупов были согнаны у верхних ворот посёлка, смотревших на редколесье, туда же отправили легкораненых. Туземцы, думая, что их сейчас будут убивать, молили победителей о пощаде, хватали морпехов за рукава и что-то пытались объяснить этим сильным воинам. Морпехи вяло отпихивали их от себя, беззлобно матерясь. В лесу бойцы отыскали большую поляну, где воины князя устраивали себе ночной бивуак перед нападением. К посёлку парни притащили много кожаных мешков с припасами: зерно, копчёная рыба, вяленое мясо.

— Половину пускай забирают и катятся к чертям собачьим. Там, ниже по Байкалу у них, по-видимому, лодки стоят. А часть верхом пришла… Хорошо бы остальных лошадей себе забрать. Ну да ладно.

Отставив несколько мешков в сторону, бойцы указывали на них туземцам и махали в сторону леса. Буряты, не веря в такую милость победителей, робко жались друг к дружке, понемногу отступая от посёлка. Наиболее смелые хватали мешки и, всё ускоряя шаг, отходили к лесу, часто оглядываясь. Наконец, удалось отправить всех, кроме одного бурята. Совсем молодой парень, наотрез отказывался уходить с остальными.

Петренко заинтересовало такое странное желание, крикнули Алгурчи с сыном, горящий желанием всячески помогать поселковым, тунгус, с ревностным усердием переводил сыну с бурятского языка, а тот переводил русским с эвенкийского. Оказалось, у парня в посёлке остался тяжело раненый отец, поэтому он не мог уйти.

— Что же, пускай заботится о нём. Оставьте его, я думаю, товарищ полковник не будет против, — разрешил остаться парню Петренко.