Зерно жизни

Имение боярина Савелия Кузьмина, ничем не выделявшееся на фоне остальных, раскинулось на холме высокого берега Москва-реки. Боярин, чьи предки были насильно переселены из Новгорода в Москву ещё Иваном Третьим, занимался скупкой пушнины и тканей, имел свои ряды на Нижегородской ярмарке у стен Макарьевского монастыря. Были у него также свои поставщики товара из Персии и Хивы и в целом, слыл боярин весьма зажиточным и, самое главное, удачливым торговцем. Вот и сейчас, ранней весной, все его помыслы были связаны с предстоящей в июле ярмаркой. Прикидки о количестве закупаемого товара, охране, новых приказчиках, да сколько лодий будет необходимо к лету, сейчас занимали его всего, без остатка. С самого утра ушлый купец, сидя в своём кабинете, скрипел перьями на жёлтой бумаге, прикидывая очередной вариант закупок, да возможную прибыль.

В дверь осторожно постучали.

- Заходь, Николашка, - не отрывая взгляда от бумаги, громко сказал Савелий.

- Савелий Игнатич, тут такое дело…

- Говори, не мямли, не с девкой, поди, разговариваешь, - прикрикнул на приказчика боярин.

Жестом подозвав того к столу, он отложил перо и внимательно смотрел на Николашку. Тот осторожно передал запечатанный сургучом конверт в кожаном футляре.

- Вот, только сейчас человек принёс.

- А сам он где? Чего говорил?

- Так уже ушёл, а сам он ничего не говорил.

- Ладно, иди. И скажи подать обед в горницу, я сейчас спущусь.

Однако, Савелий долго не спускался, оставаясь за столом и держа лист с тайнописью перед собой. Да и отложив его, он оставался погружён в тяжёлые мысли. Так, что он и не сразу услыхал стук в дверь.

- Чего тебе опять надобно? - Воскликнул Кузьмин, очнувшись от раздумий.

- Обед стынет, боярин… - робко пробормотал приказчик.

- Ну и чёрт с ним, прикажи возок готовить, к Борецким поеду.

- Да, боярин, сей же час будет готов.

Савелий решительно встал и вложив письмо в футляр, стал одеваться в дорогу.

'Писано боярину Кузьмину Савелию от Олексашки Малого из Тобольского городка. Стало ведомо нам, о явлении людишек новгородских близ пределов царства Сибирского, кои на Тунгуске реке живут. Напоив государева человечка, из Енисейского острогу, подменили мы письмецо, что он промеж всего на Москву вёз. В письме том, словами сотника казацкого, Бекетова Петра да воеводы Енисейского, Василя Аргамакова, писано, что де людишки новгородские, как они себя кличут, нежданно явились. Сильны они крепко, ворогов бьют. И, де царство их стоит за морем. А в землице сибирской они промышляют зверя лесного. Так мы письмецо сожгли то, да вот теперь не знаем, как дальше дела вести. Как скажешь, боярин, ожидаем письма твоего. В Новгород и Тверь отписали также, кому ты знаешь.'

Солнце уже здорово припекало, в шубе было очень жарко, но сменить её на кафтан Савелию не очень хотелось - его соболья шуба и высокая горлатная шапка была предметом зависти для местных бояр и купцов. Возок лихо трясло на поворотах, тающий рыхлый снег летел жирными хлопьями из-под полозьев,обдавая неловких прохожих. Возница ловко управлял лошадьми, помня приказ боярина поторапливаться. Кузьмин, сидя в возке, старался заранее продумать беседу с Дмитрием Борецким, таким же как и он сам, представителем высланного из Великого Новгорода боярского рода. Но из головы его не выходило загадочное заморское государство новгородцев. Странно, ведь он сам не верил в возможность такого поворота событий. Нет, ну то, что в своё время из Новгорода бежало несколько родовитых семей с домочадцами и дворней, он знал. Но чтобы так далеко их забросила судьба, …не очень-то и верилось. Поэтому он надеялся на беседу с Борецким, как с человеком, умудрённым опытом, дал же Бог прожить ему столь долгую жизнь. Ведь восьмой десяток разменял боярин, а жив и здоров, да умом крепок.