Зерно жизни

Деревня на радостях гуляла до глубокой ночи. Столь дальнее и опасное путешествие прошло на удивление удачно, ни одного человека из своих не потеряли и всех людишек довезли до цели, вернувшись с богатыми подарками — это ли не счастье? Видимо, без Божьего провидения не обошлось. Во всех без исключения домах Святицы до утра слушали рассказы вернувшихся, охали и ахали, удивлялись и поражались, рисуя в воображении далёкую землицу Ангарскую, великое озеро Байкал, да красоты неземные.

— И, говоришь, рёрик на руке у него? — Борзун хмуро созерцал наваленную на сундук пушнину.

— Истинно так! Крылья простёрты, клюв, до добычи жадный, вперёд выставлен, — возбуждённо отвечал Вигарь.

— Я как увидел его, так и сел. Сразу видно было — не прост князь ангарский, ох не прост. Не кичлив сам, гордыни у него ни на чуть нету. Завсегда со всеми поговорит, поможет словом и делом.

Борзун хмыкнул недоверчиво в ответ:

— А не слыхал ли, откель они сами?

— Я у воя одного спрашивал, откуда князь их род свой ведёт…

— И что ответил, вой-то?

— Луцкий он, волынянин, стало быть. Но, бают, что в землицу сибирскую прибыли они из-за моря великого. Я тебе дощечки показывал.

Вигарь на обратном пути по памяти тщательно восстанавливал показанные ему князем карты, пытаясь на дощечках вырезать очертания доселе неизвестных берегов.

— Ежели землицу заморскую они знают крепко, то верно бают.

— В ихнех росписях каждая речушка указана! Каждый островок! Течения, какие есть и мели, мне князь Вячеслав сам сказывал. Вот, де, Вигарь великая река Амур, коя впадает в океан, именуемый Тихим. А там зверья разного — великое множество, ежели ты, Вигарь, говорит, тут на кочах промышлять будешь — то можливо торговлишку учинить с царством Китайским. Много чего мне Сокол рассказал — аж голова у меня опухла, даже про жаркие острова с пряностями речи вёл. Ажно я желаю твои слова услыхать, что ты мыслешь?

— Тебе задаток на будущее дали?

— Дали…

— Ну вот, в тот раз вместе путь держать будем, до Ангарской землицы.

— Отчего ты уверен в сем?

— С Новгорода Великого приезжал человек к нам, на Онегу, летом — сказал, чтобы в конце зимы гостей ждали. Опять людишек вести до Ангарского княжества, токмо не семь кочей будет, а дюжина. Договорился я с Умилом, он кочи даёт.

— С Умилом? — удивился Вигарь, — ведь у нас вражда была с островными.

— Теперь оной нету, — улыбнулся Борзун.

— Вона как, — протянул Вигарь.

— К нему тоже новгородцы захаживали, а опосля Умил до нас на лодке пришёл, ну мы в баньке попарились и думку подумали. Вот как ты придёшь с моря, то мы и договоримся, на троих.

— Ловко, ну да се добро есть. Умил — лучший средь нас в проводке кочей, да и на Мангазею ходил.

Посёлок Белореченский, ноябрь, 7138 (1630).

— Ну и как всё прошло? — не дав и вылезти из, видимо, экспроприированных у туземцев берестянок, столпившиеся на берегу у южных ворот посёлка, люди уже нетерпеливо расспрашивали Новикова об итогах рейда.

— Да смех один! — махал рукой Василий.

К причалу вышел Соколов. Сразу же подобравшись, Новиков доложил об успешно проведённом рейде и об отсутствии потерь, кроме одного раненого. Излишне ретивому Омару проткнули плечо дротиком.

— Амарча, наш охотник, вывел отряд прямёхонько к стоянке этих медведеголовых. Ну мы спокойно их обложили со всех сторон, у туземцев даже намёка на караульную службу не было. Кто спит, кто у костра болтает, человек тридцать их было, сейчас-то поменьше — усмехнулся Новиков и продолжил:

— Как я понял, это был отряд разведки какого-то племени. Амарча их не понимал, абсолютно ничего, но вроде на слух что-то из тюркских языков.

— Сопротивление оказывали? Оружие какое у них было? — Соколов решил быстрее подобраться к главному.

— Оказывали, поначалу. Даже копьецо успели метнуть, вон Омар поймал!

Перевязываемый тут же, на берегу, Омар в ответ оскалился белозубой улыбкой, поняв, что говорят о его неуклюжести в момент атаки на полуспящий отряд дикарей. Зафиксировав фланговый контроль стоянки медведеголовых, Новиков приказал американцам выдвигаться. Шедший впереди Омар и подвергся единственному выплеску агрессии, вошедшее в плечо небольшое копьё опрокинуло его наземь.

Бросивший дротик тут же смертельно побледнел и прошептал:

''Кара алвасти'' — отступил назад и тут же был застрелен несколькими пулями. Поднявшиеся было вражеские воины быстро побросали оружие и упали на землю, когда были застрелены ещё четверо, попытавшихся использовать луки, но никто не успел даже приложить стрелу к тетиве. Амарча с победным видом ходил между поверженными врагами и собирал чужое оружие, которое летело в горящие костры, туда же полетели и надеваемые вражескими воинами медвежьи головы.