Зерно жизни

За полторы недели пути ясачной командой было описано двенадцать кочевий туземцев: три тунгусских и девять бурятских. В каждом из них было примерно одинаковое количество людей — от двухсот до трёхсот ртов. Собранный ясак был упакован и рассортирован, да со всей тщательностью уложен на корме струга, поверх этой груды меха был накинут брезент. Шкурки соболя, горностая, белки, лисицы перекочёвывали из рук охотников в загребущие руки казаков. Каждому вождю заявлялось о том, что они отныне находятся под властью воеводы Ангарского края.

Следую установкам, полученным у Смирнова, Саляев и Кузьма Фролыч объявляли озадаченным вождям о полном запрете междоусобных войн и конфликтов. Об отмене кыштымства, о том, что все вопросы будут решать представители власти Ангарского края. Отныне, все шкурки должны сдаваться в крепости Байкальска, что расположен у Шаман-Камня. И что шаманить у священного места дозволялось только тем, кто сдали ясак. Хмурым вождям объявлялось, что нарушителей этих условий ждала печальная участь вождей Хатысмы и Немеса. На что вожди уже угодливо кивали, бесславный коней некогда сильных вождей был хорошо известен всем кочевьям на Ангаре. В качестве ложки мёда, объявлялось о том, что отныне все переписанные кочевья находились под защитой и, при случае нападения, обидчики будут караться быстро и решительно. Также в скором будущем в обмен на мех будут выдаваться железные изделия, ножи и прочая утварь, так необходимая туземцам.

— Вам должно принять это как закон Божий, а ежели будете артачиться, то пеняйте на себя или откочёвывайте отседа далече, — Кузьма наставительно говорил поселковому тунгусу, что переводил его речь вождю и шаману.

Те окончательно скисли. Однако, как и все остальные двенадцать кочевий, открытой враждебности не проявили. Конечно, они будут ещё обсуждать такие резкие перемены в своей размеренной жизни, но главное людьми Саляева уже было сделано. Новая власть показала себя.

А наиболее благожелательно настроенные к пришельцам из малочисленных кочевий, даже отпустили с ними своих сыновей — набираться опыта и учить язык новых хозяев Ангары. Таким образом, к отряду присоединилось двое молодых тунгусов. К концу второй недели этого путешествия нагруженный добычей струг вошёл в бухточку форта Байкальска, ключа от ворот Байкала, по выражению Смирнова. К сожалению, на завершающем этапе ясачная команда не обошлась без эксцессов — два кочевья дали сборщикам отчаянный отпор. По всей видимости, они были предупреждены заранее. От действий казаков и морпехов зависел общий успех предприятия, поэтому они действовали жёстко и быстро. Остатки двух кочевий покорились без слов, но и у казаков было трое пораненных стрелами, да один морпех получил ранение копьём в предплечье.

— Идёт кто-то по реке, — заглянул в горницу бородач-рабочий, — на холме хворост запалили.

— Угу, иду, — Васильев с сожалением отложил нож и только недавно начатую заготовку ладьи.

— Ещё недельку и можно начинать шашки, — бросив на стол рассеянный взгляд, Васильев снял висящий на спинке стула АКС и, захватив пару морпехов, направился к пристани. Речной кораблик уже показался.

— Да свои вроде, — предположил один их морпехов.

С поравнявшегося с причалом струга спрыгнул огромный, бородатый морпех с серьгой в ухе.

Васильев оторопев, судорожно щёлкнул затвором.

— Убили, сняли обмундирование, казаки, — вихрем пронеслось в голове мичмана.

Но за бородачом на причал спрыгнул Саляев и Николай облегчённо вздохнул.

— Здорово, Ринат! А это что за здоровяк?

— Да ты не знаешь ещё, Колян! Это наш казачий атаман Ангарского войска, правда войско ещё небольшое, но у нас всё впереди. Знакомься, Кузьма Фролыч Усольцев. Кузьма Фролыч, а это начальник Байкальского форта, мичман Николай Васильев.

Глава 12

Енисейский острог, июль 7137 года, (1629).

Громко трещали ночные сверчки, глухо брехали псы, да казаки, изредка перекликиваясь, подкладывали хворост в весело трещавшие деревом костры. Острог, не считая дозорных, уже спал. Однако окошко воеводы светилось с этот ночной час.

Пламя свечи отбрасывало причудливо пляшущие тени на стены, по светёлке гулял тёплый ночной ветерок. Воеводе не спалось, сегодня, помимо собранного за зиму на Тунгуске енисейскими казаками ясака, да нескольких привезённых бурятских аманатов, было доставлено промеж всего письмецо из Удинского зимовья. Воевода прочёл это письмо лишь к ночи, уже собираясь ложиться спать. Однако теперь ему было не до сна, ещё бы, такие вести с самой украйны владений Енисейского воеводства!