Zero. Кольца анаконды

– Это проще. Люди женятся, когда хотят быть часто вместе. Проводить вместе вечера, выходные. Вместе ложиться спать и просыпаться…

– Вот и ответ, – перебил я ее. – Спать есть с кем, просыпаться не с кем.

– Да ну тебя, я серьезно.

– А где любовь?

– Наверное, это и есть любовь или хотябы ее составляющая.

– Тогда о чем ты думала, когда выходила замуж? Зачем развелась?

– Опыт жизни был маленьким.Думала, что навсегда, ошиблась.

– Теперь поумнела?

– Наверное, нет, хотя постарела, и опыта стало больше.

– Ждешь комплимент? Ты прекрасно выглядишь и возраст здесь ни при чем. Чем меньше ты о нем думаешь, тем лучше. Я вот чувствую себя лет на тридцать, не более. Молод, еще.

– Таким и останешься.

– Хотелось бы чуть повзрослеть.

– Еще успеешь, не торопись. С этой дороги еще никому не удавалось свернуть. Но ты не ответил на мой вопрос?

– Я же сказал, не знаю. Не получилось.

– А ты хотел?

– Наверное, нет.

Я не задумывался, хотел бы я иметь семью или нет. Иногда бывало грустно одинокими вечерами, но не забивал себе голову. Что думать о том, что в моем положении неосуществимо. Зачем подставлять близких. Есть пары нелегалы, но это осознанно, а вести двойную жизнь – сложно. Всего этого я не мог ей сказать.

– А любил?

– Наверное, да.

– Почему всегда, наверное?

–Потому, что этого уже нет. Если бы любил, то любил бы и сейчас, а если, наверное, то по прошествии времени понимал, что это была влюбленность.

– Сложно с тобой.

– Отчего?

– Слишком все разложено по полочкам, не остается места для небольшого хаоса и фантазии.

– Фантазии у меня хватает, сама знаешь, а хаос это ты можешь обеспечить себе сама.

– Если я когда-нибудь надумаю еще раз выйти замуж, то точно знаю, что не за тебя.

– Почему?

– В тебе живет тайна.

– Почему ты так решила?

– Женская интуиция.

– Тебе надо работать в ФБР.

– А вдруг я там и работаю?

– Ну, тогда, я не могу тебе ничем помочь, кроме как позволить, присматривать за мной.

– Не обижайся.

– И не думаю.

После завтрака мы поехали по магазинам. Погодавыдалась ясная, и настроение было замечательное. Около трех мы подъехали к зданию, там же на Манхэттене, где располагалось множество художественных залов, в одном из которых и была небольшая выставка. Фил был уже там и, увидев нас, пошел навстречу.

– Очень рад вас видеть обоих. Я еще вчера приехал, а сегодня подтянулись остальные.

– Вижу, – ответил я, заметив в глубине зала сенатора Брукса. Рядом с ним было двое мужчин. Его жену Дженнис, я увидел справа от себя; она разговаривала с женой Стива – Мартой.

– Пойдемте, я познакомлю вас с автором картин.

Он подвел нас к мужчине лет сорока, светловолосого, голубоглазого: – Познакомьтесь, это Мартин Редис, а это мои друзья – Жан и Рита.

– Как вам мои произведения?

– Можно добавить света, а так мне нравиться.

– Когда много света, труднее прятаться, – услышал я за спиной голос Стива.

– Мне кажется, от вас и в темноте не спрячешься.

– А хотелось бы?

–Трата времени, найдете.

– Это верно, – засмеялся он. – Так может у меня на шоу, и спрячемся от умных мыслей?

– Чур, меня. Я человек скромный,мне публичность ни к чему.

– Чего боитесь?

– Славы. Боюсь, не выдержу ее тяжелого бремени.

– Да, эта ноша не для всех. Надо крепко стоять на ногах.

– Тебе не мешало бы иногда, и присесть, – заметил Фил.

В это время к нашей компании подошел Александр Брукс, в сопровождении мужчин.

– Здравствуйте, Рита, Жан. И вас вытащили?

– Что значит, вытащили? – делано обидчиво выпалил Фил. – Пригласили, это люди, понимающие прекрасное, а вот тебя действительно вытащили. Если бы не Дженнис, ты бы и не приехал, сидел бы за бумагами.

– Это точно. Познакомьтесь, – представил он нам своих спутников. – Это Алэн Кофман, мой помощник, а это его друг – Олби.

Я не задерживая дольше положенного для знакомства взгляд, закрепил их лица в памяти. По возрасту Кофману было лет тридцать пять, темные волосы, серые глаза, высокий широкоплечий, чуть смуглый, нос горбинкой. Олби был мне более интересен, я его видел впервые. Он и был исполнителем первого этапа моего сценария. Вот так и встретились – сценарист и исполнитель, с той лишь разницей, что я знал кто он на самом деле, а он обо мне нет.

Олби был среднего роста, возрастом, как Кофман, но более худощав, и не очень приметен, что было хорошо. Мы поздоровались.

В галерее было небольшое кафе, и наша компания переместилась в него. Женщины сели на диван и что-то принялись обсуждать, а мужчины расположились за длинным столом, на котором стояли бутылки с напитками.

– Я считаю, что выставка удалась, – обратился я к Филу.

– Спасибо, надеюсь, что мои вложения стоят того.

– Не прогадаешь, впрочем, как всегда, – подержал меня Стив. – Что планируешь дальше?

– Часть картин повешу дома, а здесь будет частная коллекция.

Пока мы сидели, к нам подходили знакомые Фила и художника. Фил знакомил меня с ними, сообщая, что идея принадлежит мне, а я с удовольствием знакомился, потому как становился вхож в круг, где информацию можно было получить из простого разговора, который иногда принимали за слухи.