Zевс

– Ну я думал, Москва, в метро – негры, везде, а значит, и здесь… Думал – приду, а тут голые негры.

Боже мой, когда он шутит, а когда нет? Зачем, о чем?..

Кирилл неуверенно посмеялся.

– А зачем тебе голые негры?

– Ну, как…

В Леше поднималось какое-то дурное веселье, может быть, уже и пьяное. Проследовал безумный вдохновенный монолог, в лучших традициях их КВНовской молодости.

– Это же такие этапы, понимаешь? Нет?.. Ну, в общем, ты помнишь, когда впервые увидел негра?.. А я помню. Мне было восемь лет. Мы с родителями поехали на теплоходе в Москву. Это случилось, кажется, прямо на Красной площади. Тогда еще очередь стояла к Ленину, но это не важно. Я его увидел издали. Вот веришь, нет, прямо он был такой даже сине-черный, такой черный, что даже почти синий. Негры же разные бывают… Оттенков девять… Бывают такие коричневые, вот как Обама… А этот… Я, конечно, знал, что бывают на свете негры, по телевизору видел, а вот тогда увидел живьем, поэтому запомнил. Потом, помню, увидел настоящего негра в Казани. Я тогда учился в старших классах, а может, уже и на первом курсе. Черт, надо было это запомнить – для истории…

– Так их же много, в общаге для иностранных студентов.

– Сейчас – да… Ха, ты еще вспомни, какие вокруг нее заборы, что на них пишут… Так вот, а потом однажды я ехал с негром в «Газели». Он сел впереди, рядом со мной. Это я запомнил. И, наконец, полтора года назад я впервые пил с негром водку! Как получилось-то. Пошли с Джоником к его друзьям… Джоник – не негр, если что, его Женя зовут… Так вот. Там был один. Как раз из той общаги. Но по-русски, кстати, ниче так говорит. Говорит, кстати, что девчонки за ним казанские бегают только так… (Леха презрительно сплюнул им под ноги.)

– И что же должно быть в конце этих этапов? – осторожно поинтересовался Кирилл, к которому уже все же возвращалось – в малых дозах – чувство юмора.

– Я просто запоминаю, вот и все. Может, когда память отшибет, в тетрадочку стану записывать… – Леша посмеялся. – Когда мы будем старые, что вокруг будет? Правильно! Одни негры! Вот тогда-то и будем удивлять внуков, что когда-то их вообще не было…

– Внуков-негров? – несколько брезгливо улыбнулся Кирилл; в нем опять поднималось это: что происходит?! Что у него общего с этим быдлом, у которого и шутки какие-то быдляцкие?..

Народ позвякивал бутылками, трепался о повышении цен на электричество с 1 июля, растирался и зевал. Туалет в закутке (там и покуривали) не запирался, кто-то постоянно совался, ойкал, извинялся, выпадал обратно и топтался в закутке. Хотя природа этого смущения была не вполне понятна. Когда все ходят голые, то какая разница, стоит человек просто так или справляет нужду.

– Ну а ты как? Чем занимаешься? – спросил наконец Леша.

– Как чем?

Он правда думал, что Кирилл шаурмой торгует, после московской аспирантуры, с конкурсом в девять специалистов на место?..

Раздраженный всем этим шапито с банями и неграми, Кирилл сейчас мучился от странного желания подавить собеседника, ослепить его собственной верностью идеалам и делу, уж если не сказать – собственной крутизной. Он ощущал себя разве что не Главным Конструктором из «Укрощения огня». Был такой советский фильм, где Кирилл Лавров играл Королева.

– Чем, чем именно?..

Предпочел понять именно так.

– Сейчас я занят новыми разработками в сфере пассажирского сверхзвука… – заговорил Кирилл как можно более небрежно, хотя Леха увлекся сушеной рыбкой и в обморок не рухнул. – Точнее, проблемой снятия звукового удара… Видишь ли… Если ты… помнишь лекции… Хотя откуда… то есть, у нас же, кажется, не вдавались в подробности по этой теме, слишком узкая… Так вот. Если ты помнишь, оба сверхзвуковых лайнера – и «Ту-144», и французский «Конкорд» – имели два режима полета – сверхзвук и дозвук. Причем, «Конкорд» еще возил пассажиров на сверхзвуке, над океаном, а «Ту» – там трасса Москва – Алма-Ата, – почти никогда. Дело в том, что есть ограничение по звуковому удару, поэтому сверхзвуковые полеты разрешены только над морями, пустынями и полярными районами… Таким образом, задача, которая стоит передо мной… перед нами… это снятие звукового удара. Потому что машина, которая не может везти пассажиров на сверхскоростях по основной части маршрута, она… Ну, какой смысл ее делать…

– А почему Алма-Ата? – вдруг, после паузы, спросил Леша, сосредоточенно обсасывая рыбку. Кириллу казалось, что он вообще не слушает, поэтому к концу лекции начал затухать, нервничать, глохнуть.

– Ну так решили, не знаю, – Кирилл почти обрадовался хоть какой-то реакции. – Да и то это не долго было, с полгода… В конце семидесятых. Показушные полеты, чуть ли не министр лично каждый раз рейс провожал…

Леша глодал рыбу еще более сосредоточенно, обсыхая. Струи душа скрутили волосы на нем в строгие волнистые ряды, на манер укладки китайской лапши; придали упорядоченность, общность, смысл.

– Сто сорок четвертый, млять. Как только с него не епнулись, – наконец выдал он.