Zевс

Кирилл даже не сразу понял, о чем речь; потом неуверенно посмеялся. Одна из немногих оставшихся машин, борт 77107, стояла во дворе шестого корпуса авиашки на отшибе Казани. Да, «стояла» – этим глаголом не передать всю специфику происходящего с ней. Сколь эпичное, столь же нелепое зрелище. Этот монстр (как его туда смогли доставить, осталось загадкой) был втиснут в пространство так, что трехэтажное здание, вполне себе широкоплечая «сталинка», просто терялось с ним рядом. Где-то у ног его железяками валялось что поменьше, только усиливало впечатление, будто махина рухнула плашмя, придавив собой все живое. Где-то под исполинским плавником хвоста робко пытались расти березы; грязно-белое железо ломилось в самые окна аудиторий и закрывало свет в ангаре спорткомплекса; хищный, почти идеально заостренный клюв высовывался на дорогу за забор. И не было более безумного зрелища, чем обычный автомобиль, припаркованный у забора под этой мордой пришельца. На кабине – фирменный росчерк «Ту» в какой-то уж совсем остроконечной, хищной вариации, а дальше – полуистертая синяя полоса меж иллюминаторов, и черные потеки по белой краске, как будто «Ту» стоял летом под липами. На самом деле, ни под какими липами не стоял: деревья робко прятались в сторонке. И – огромные черные буквы СССР, которые Кирилл рассматривал из окна на особо скучных лекциях…

Раз или два их, студентов, гоняли чистить снег с крыльев, столь широких, что все предупреждения об осторожности звучали глупо; осторожно надо было не только ходить, чтобы не упасть, но и, собственно, чистить: вдруг повредишь бесценный экспонат. И вместе с тем осторожность была бесполезной. «Ту» разъедала сама природа, у которой все просчитано: как учат в младших классах, консервная банка разлагается в лесу за девяносто лет, полиэтилен – за двести…

– Так вы его снова делать хотите, что ли?

– Да не его, конечно. «Ту-444». Мы сейчас ведем проект… Это поручили нам… У нас ведь большой опыт в разработке теплозагруженных конструкций, – Кириллу роль киношного Главного Конструктора давалась все тяжелее, и он, запинаясь, заговорил уже тоном реклам, сочинявшихся в их отделе – и они давались лучше всего. – Это бизнес-джет… Деловые поездки становятся все более частыми, и если в большой авиации это не так важно, то в бизнесе… сделать возможной поездку, например, в Штаты поездкой одного дня… Тридцать шесть метров планер, на шесть пассажиров, два пилота, одна стюардесса… ВВП… Тьфу, ВПП в пределах двух тысяч метров. Дальность полета без промежуточной посадки…

«Тебе не надоело?» – он почему-то боялся такого вопроса от Леши, но услышал:

– А почему – 444?

Надо было ответить просто – «красиво»; Кирилл окончательно растерялся; не говорить же… Не говорить же, что они кинулись так безоглядно осваивать все числовые ряды (ближнемагистральный лайнер, призванный заменить «Ту-134», у них – 334), что в этом угадывалось уже просто неверие в будущее. Это как в анекдоте про парикмахера – раз порезал, другой, а потом принялся размахивать бритвой как попало, в фонтанах крови: «А, все равно ничего не получается!»

Кто-то скреб станком щеки, так, что это было даже слышно, а те, кто помоложе, – и подмышки. Людей «помоложе» вообще было немного. Люди «помоложе» вообще ведут себя громче, еще, видимо, и из какого-то самоутверждения, чисто природного (а это диктуется и обстановкой: все в простынях, как в шкурах), – как более сильные.

Особое недовольство стайки молодежи было вызвано каким-то старичком не старичком, бомжем не бомжем; в общем, сидящим на соседнем месте пожилым человеком с какими-то пятнами по ногам, с какой-то дерматологической бедой. Они и не думали приглушать возгласы вроде «Пускают кого попало, а ты лечись потом!». Вожак стаи лично ходил к перепуганной бабке ругаться насчет того, чтобы им поменяли места, а то и вывели бомжа; замены мест было недостаточно – молодежь требовала крови.

– Это тебе вместо негров, – констатировал Кирилл, усмехаясь тому, что вожак – ну прямо один в один Олег из конторы; Олег и его разнаряженные, как попугаи, друзья. Громко гоготали, полноголосо обсуждали какие-то свои, неведомые простым смертным, материи; человечество могло изумленно разглядывать и модные сиреневые, с кровавым подбоем, трусы, и широкий ремень со стразами, и какой-то акулий зуб, висящий на шнурке на груди, и загар (неужели из солярия?!), и тщательную взлелеянную небритость… Человечество могло заслушать ленивую веселую перебранку, которую для него разыгрывали, поначалу выясняя, кто должен платить за коктейли, а уже потом:

– Я за такси платил, епты!

Далее изумленное человечество могло узнать, кого на каких фотках отметили «ВКонтакте», и да, будь здесь Олег со своей бандой, он бы именно так расслабленно негодовал, что известная обоим Б. упорно выкладывает кадры с ним в обнимку.

– …И написано: «январь 2006-го», «февраль 2007-го», «апрель 2008-го»… Можно подумать, что мы с ней три года уже.

– А ты напиши под первой: «Тогда я ее впервые…»

Гоготание. Браво.