Zевс

Жизнь в приемной текла размеренно: в интерьере нежненько варьировался зеленый цвет (толсто рифленые обои под покраску, а на них, разной степени разбавленности, тона «зеленого яблока»). Оказалось, что ждет его не генеральный, а Чпония. Но – в кабинете генерального. Вопрос, а где же, собственно, сам хозяин, остался без ответа: секретарша, склонившись над бумагами, сделала вид, что не услышала… Или сочла оскорбительным… Она была презрительна и многозначительна, она поджимала губы, как все секретарши. Кирилл покорно замолчал, но на всякий случай – не удержался – обернулся на стену с мозаикой дипломов: все ли на месте?.. Бывало, что люди исчезали бесследно. Выметало все упоминания, оставляя зеленые голые пятна.

Неведомая смерть.

Когда-то давно, едва устроившись, Кирилл курил (тогда еще курил) на заднем дворе и наблюдал, как в тентовую «Газель» грузили бильярдный стол. Он даже не наблюдал и не задавался никакими вопросами, а просто надо было воткнуть куда-то взгляд. Бывший начальник взгляд этот увидел, подошел – хотя едва ли знал Кирилла, и зачем-то сказал, что «этот стол мне дарили, лично мне, на юбилей».

Но, может быть, все проще.

По отделам ходила байка, как генеральный ездил в летний лагерь для детей сотрудников. Акция для какого-то из отраслевых журналов, чистый пиар: генеральный ел из котелка, сидел у костра, и бог знает что еще там делал на камеру, может, пел под гитару… И его спросили, как он отдыхает. Он патетично заявил, что в этом году не до отпуска: так много работы. Публикацию Кирилл так и не видел, но в отделах посмеивались, что это был опрометчивый шаг: генеральный-таки собирался в отпуск. И когда, якобы, уехал, то, якобы, дано было указание не говорить об этом вслух, нигде не упоминать… Отделы посмеивались в кулачки. Может, и так. Фигура умолчания, которая окружается бесконечными вопросами: где, как, почему?..

– Вас просят зайти.

Секретарша выслушала что-то в трубке, выдержала полную значения паузу и только после сообщила Кириллу. От высокомерия ее лицо даже стягивала гримаса скорби.

Чпония, этот маленький толстячок, кажется, уже обжился в кабинете (по легенде, кабинете самого Туполева-старшего, хотя, когда ОКБ въехало в здание, старик уже отошел от дел и, как говорили, только приезжал на Жуковский аэродром – с некоторым предсмертным равнодушием смотреть на испытания «Ту-154»). Во всяком случае, пиджак висел на спинке начальственного кресла. Кирилл очень хорошо это разглядел. Потому что Чпония вскочил и сам подошел, точнее, даже подбежал. Он тряс руку, как дорогому гостю, что-то гортанно ворковал и делал широкие жесты в сторону кабинетного пространства. Стараясь дышать через раз, Кирилл улыбался и что-то отвечал – с недоумением. Такая встреча в этом кабинете казалась другой реальностью. Как будто полная темнота меж двумя дверями (закрываешь за собой одну и только после открываешь другую) – классика советской звукоизоляции – была еще и порталом между разными измерениями.

Украдкой Кирилл посмотрел, на месте ли портреты.

– Вот ведь что делается… – приговаривал этот человек в неизвестной должности, когда Кирилл стал различать что-то в гортанно-бурливом потоке. Нажал на кнопку селектора. – Дорогая, сделай нам кофейку… А может, и коньячку?

Он подмигнул Кириллу.

Кирилл с трудом сдержал рвотные позывы и оттого, утратив бдительность, едва не пошутил вслух про «Бобика в гостях у Барбоса». Был такой мультфильм в его детстве.

Рефрен «вот что делается», как стало ясно чуть позже, относился к пятидневной войне, а точнее, к разверзнутой в мире антироссийской кампании (о том, что в Грузии нашлось не только украинское оружие, но и украинские наемники, Чпония поведал свистящим шепотом, трепеща: «Это же страшно подумать, русские и украинцы, до чего они дошли, это же брат на брата»). Как только зашла речь о войне, Кирилл подвесил сочувственное выражение лица, не зная, кому сочувствовать – родине или этническому грузину Чпония, а разобравшись, картинно посуровел. Для чего же он приглашен, по-прежнему решительно не понимал. Что-то стало проясняться, когда Чпония, потрясая мохнатыми кулаками, заявил, что американцы формируют список российских компаний, в отношении которых введут санкции, и вытеснят их с мирового рынка. В списке может оказаться и их ОКБ. Таким образом, речь непонятного человека уже приобретала некую композицию. Закончилось все в духе, что «отечество в опасности», и в эти тревожные дни мы должны еще теснее сплотиться вокруг ленинского ЦК, простите, руководства.

– Теперь-то они поняли! – Чпония переходил на драматический шепот, поднимая толстый палец. – Рассчитывать не на кого! Все только и ждут, как бы нас свалить!.. Теперь они начали понимать, что надо развивать свои технологии, свои… высокие достижения… Иначе нас же быстро придушат. Любой мораторий, и… Нет, только свое! Самолеты, корабли… Правильно сказал Кутузов: у России нет других союзников, кроме…

Разве это сказал Кутузов? – хотел спросить Кирилл, но ничего не спросил.