Зга Профилактова (СИ)

- Я Ниткин, и ты Ниткин. Мы однофамильцы. Ты в обеденный перерыв питаешься в столовой, хожу в столовую порой и я.

Я взглянул на покрытую ранней сединой голову этого человека и рассеянно произнес:

- Но ведь не в ту же?

- Не в ту, - согласился он, - но это не единственное, что отличает нас друг от друга. Скажу тебе так: есть еще один Ниткин, и, может быть, он больше твой однофамилец, чем мой, - кто знает! Но пообщаться с ним пришлось именно мне, а вот это уже странность и загадка, и разобраться в этом у нас получится далеко не сразу. Для полноты отличия и хоть какой-то возможности уловить его добавлю, что прическа у того Ниткина - нам не чета, совершенно на нас не похожа и даже, обладая фантастической кучерявостью, явно ни одному из нас не подошла бы, была бы не к лицу. И уж не знаю, кстати, нет ли, а только я с этим кучерявым Ниткиным разговорился от души и в ответ получил столько пронзительной, сногсшибательной, можно сказать, информации, что содрогнулся, ощутил дрожь в коленках и вытаращил глаза.

Мне стало неуютно. Мое прошлое, сводящееся к потаенности, выглядит идиллией в сравнении с бурным по-своему настоящим кучерявого, но перед лицом вечности оно - пшик, и я вдруг остро это почувствовал. Очень быстро, едва ли не сразу я понял, что мой собеседник живет словно в перевернутом мире. Я энергично вживался в его образ и при этом внимательно присматривался к себе, а я, можно сказать, устойчив и правилен, и в результате я отчетливо увидел, что у бедняги все наоборот. Еще ничто не указывало, что будет лучше, если я перестану скрываться и прятаться, как крот, но уже я видел, что можно и не высовываясь очень даже запросто схлопотать по шее. Кучерявый сообщил мне, что они с женой свою супружескую жизнь давно превратили в некое мрачное ремесло, и повинна в этом жена, поскольку она внесла в его до той поры благополучный дом жуткий дух борьбы, соперничества, зависти, взаимной неприязни. Жена умело и своеобразно манипулирует благоверным. Она, творя всякие безобразия, переворачивает его, как ей заблагорассудится. Заключено что-то в ней такое, что заставляет кучерявого Ниткина покорно переворачиваться с ног на голову.

Он трудится на поприще реставрации памятников старины, ну, играет какую-то роль в этом благородном деле, - и получает жалкие гроши, а жена его моет полы в офисе неких дельцов и зарабатывает прилично, стало быть, этот жалкий Ниткин живет за ее счет. Представь себе, что это за картина такая, когда Ниткин, бросив реставрацию, угрюмо запивает, а его жена, побросав орудия своего труда, швабры и веники, таскает его за волосы. Порой кучерявый, в осознании своего унижения, начинает плакаться и кричать о нарастающем желании поискать более серьезную работу, однако жена запрещает ему даже думать о том, чтобы потерять культуру, с исключительной силой напитывающую его духовностью, пока он возится с одряхлевшими памятниками. Ей по душе, что у нее образованный и культурный муж, она почти гордится им. А моему другу, хоть он и плачется, удобно жить так; зарабатывая мало, он ведь и трудится далеко не взахлеб, но при этом в доме у него всегда есть еда, он сытно и вкусно питается. Ради такого рода выгод и удобств он идет на многие уступки жене, обладающей, надо сказать, довольно горячим нравом.

Ну, мы выпили немножко в парке, и кучерявый Ниткин рассказал, что он приравнивает женщин к домашним животным, с хрестоматийностью мысля средневековыми понятиями. Не женщинами созданы культурные и духовные ценности. А когда он возвращается домой во хмелю, что происходит нередко, устраивается не вполне доступная здравому разумению форма людского существования, форма, о которой не прочь распространиться, и ведь с каким воодушевлением, сам этот велеречивый Ниткин: жена встречает его знатными колотушками. Его-то? неужели? это ли не баснословие? Хотелось бы взглянуть, так сказать, удостовериться... Хотя, конечно, всякое бывает. Чем черт не шутит! Но его, вспыльчивого, всегда готового спорить, а то и размахивать кулаками?..