ЗГВ: горькая дорога домой

Председатель правительства России В. Черномырдин и его министры в Вюнсдорфе

На улицах Бонна. Генерал-майор Ю. Иванушкин подает милостыню.

София Ротару на сцене Вюнсдорфского Дома офицеров (ЗГВ).

Апрель 1993 г. г. Зерноград Ростовской области. Прибывший из ЗГВ авиаполк увидел вот такую картину. Здесь будет город заложен.

Дом в Беелитцах, в котором жил Э. Хонеккер.

Эрих Хонеккер и Маргарет Хонеккер в Беелитцком госпитале ЗГВ

Начальник госпиталя полковник В. Пичугин с историей болезни Хонеккера, которую у него пытались купить.

ННА ГДР была одной из самых боеспособных армий в Европе. Теперь ее нет…

Берлин. Продается с лотков форма бывшей ННА ГДР

Привычная картина. В ЗГВ грузят контейнеры.

Прощайте, друзья!..

Последняя надпись.

Монумент в Трептов-парке в Берлине.

Реликвии, которым мы поклонялись, теперь идут на металлолом.

В прежние времена то и дело поднималась проблема «сынков». Главным аргументом «защиты» был тот, что и «сынки» имеют право на выбор профессии. Но разве о праве идет речь?

В войсках давно бытует шутка: сын генерала должен стать генералом, а сын крестьянина может стать майором. При этом ударение делается на два опорных понятия — должен и может.

Много мудрости в шутке!

За двадцать с лишним лет службы в армии мне, конечно же, приходилось встречаться с теми, кто обречен стать генералом. Имел честь быть представленным сыну Маршала Советского Союза Соколова, тогда начальнику штаба дивизии, знавал сына генерала армии Лизичева, еще в бытность его замполитом роты, начинал службу с сыном генерала армии Беликова — Лешей Беликовым. Не повернется язык отказать им в праве на профессию. Хотят быть офицерами — ради Бога, но так, как все — в едином строю, с одинаковыми для всех правами и обязанностями.

А то ведь, что ни сын с известной генеральской фамилией, то крупный военный талант, стратег и полководец — в двадцать восемь командир полка, а в тридцать пять — комдив, а в сорок — командарм, а то и начштаба округа.

Я как-то беседовал с бундесверовским полковником Фрайтагом. Привожу наш диалог дословно:

— У вас (имеется в виду в бундесвере — Авт.) можно стать в 35 лет генералом?

— Нет, — ответил с уверенностью Фрайтаг.

— А полковником?

— Я не знаю ни одного такого.

— Но если он сын самого Министра обороны?

— Ну и что? — пожал плечами бундесверовец, явно не понимая меня. — Министром обороны он может стать, но полковником в тридцать пять — никогда.

Позаимствовать бы нам этакую социальную справедливость. Но что потом? Захочется большего — и достойную офицера зарплату, и такие квартиры, как у военнослужащих бундесвера, и обмундирование. Что ж, хотеть не вредно…

Однако вернемся в ЗГВ. Там служили не только генералы, прапорщики, но и люди без погон. Зарплата у них, как правило, была поменьше денежного довольствия военнослужащего, но все равно не сравнима с родной, российской.

Купить хотелось многое, а марок, увы, не хватало. Страдали от этого особенно женщины — те, которые прибывали по оргнабору. Как один миг пролетали три года, а уезжать так не хотелось. И тогда… Самое время вспомнить незабвенного Остапа Бендера. Как там у Ильфа и Петрова?

«Ипполит Матвеевич опомнился:

— Хочется ведь скорее, — сказал он умоляюще.

— Скоро только кошки родятся, — наставительно заметил Остап. — Я женюсь на ней.

— На ком?

— На мадам Грицацуевой.

— Зачем же?

— Чтобы спокойно, без шума покопаться в стуле.

— Но ведь вы себя связываете на всю жизнь!

— Чего не сделаешь ради блага концессии!»

Так вот, у сына турецко-подданного было немало последователей, вернее, последовательниц в группе войск.

Вспоминаю случай с моим знакомым, старшим лейтенантом. К нему вдруг стала проявлять интерес дама бальзаковского возраста. Служила она по общепитовской части и обладала достоинствами, которым могла бы позавидовать сама мадам Грицацуева.

Молодой офицер терялся в догадках относительно истинных намерений общепитовской дамы, но, слава Богу, она сама вскоре внесла ясность.

Оказывается, заканчивался ее срок пребывания на благославенной немецкой земле, а уезжать ох как не хотелось. Вот и предложила она старшему лейтенанту стать ее мужем. Однако предупредительно заявила, что брак ни к чему не обязывает и даже отметку в личное дело ему не поставят. Уж она позаботится.

К своей «пылкой любви» дама решила приложить гонорар (так сказать, за моральные издержки). Сумма предлагалась немаленькая, равная месячному окладу офицера.