Жаба с кошельком

Безо всякой надежды на успех я довольно сильно пнула очередную дверь и чуть не упала. Она резко распахнулась, ударилась о шкаф, в нем что-то зазвякало… Стоявшая у стола с пробирками тетка вздрогнула и обернулась.

Несколько секунд мы смотрели друг на друга, потом женщина воскликнула:

– Господи, как вы меня напугали! Разве можно так вламываться!

– Ой, простите, случайно вышло! – стала извиняться я. – Остальные-то помещения заперты.

– Ничего, – оттаяла сотрудница, – ерунда, ищете кого? Наши все на обед ушли.

Я изобразила замешательство.

– В общем да, ищу магазин.

Женщина отошла от штатива с пробирками.

– Здесь научно-исследовательский институт, если вам бутик «Корсар», то он через три дома по левой стороне. Неужели, когда вошли в холл, вы сразу не поняли, что перед вами не коммерческая точка, а несчастный умирающий НИИ?

Я улыбнулась:

– Да уж, принять вас за преуспевающее торговое предприятие весьма сложно.

– Вот именно, – кивнула собеседница, – загнали науку на помойку, а потом удивляются, отчего с нами в мире считаться перестали. Как же теперь уважать Россию, если она превратилась в рынок для некачественных западных поделок? Сердце кровью обливается, когда вижу, чем торгуют! Специально в магазины «Сад и огород» заглядываю. Выставлено такое, простите за выражение, дерьмо американское, и по бешеной цене.

– Вот поэтому я и пришла, – перебила ее я.

– Что-то я пока не пойму суть дела.

– Меня зовут Даша Васильева, я преподаватель французского языка, но сейчас не работаю, живу за городом, занимаюсь садом.

– Очень приятно, – вежливо кивнула сотрудница, – Лариса Кузнецова, доктор наук, заведую лабораторией.

– Вы так молодо выглядите! – вырвалось у меня. – И уже профессор.

– Спасибо за комплимент, но мне исполнилось пятьдесят, – внесла ясность Лариса, однако по ее слегка порозовевшему лицу стало понятно: ученой приятно, что я отметила ее безукоризненный внешний вид.

– Вы садитесь, – предложила Лариса, пододвигая ко мне табуретку, выкрашенную белой краской, – и спокойно объясните, в чем дело.

Глава 24

Я умостилась на шаткой, колченогой конструкции и принялась лихо фантазировать.

Живу одна, с собаками, детей нет, делать мне нечего, на старость заработала, единственное увлечение, вернее, даже страсть, – это садоводство. Я готова целыми днями копошиться в земле, чего только не растет на шести сотках: огурцы, помидоры, вишня, сливы, апельсины…

Выпалив последнее слово, я испугалась, про апельсины это как-то слишком, но Лариса не выказала никакого изумления. Впрочем, может, существует декоративный померанец? Я-то совершенно не разбираюсь в растениях, но делать нечего, надо продолжать.

Цветов на участке море, свободного места просто нет, без ложной скромности заявлю: мой участок лучший в нашем садово-огородном поселке. Есть чем гордиться! Но в нынешнем году приключилось настоящее несчастье. Только-только мой садик зацвел и заколосился, как откуда ни возьмись появились шеренги, батальоны и роты грызунов. Гадкие мыши жрут все, что видят, кабачки…

– У вас уже и кабачки выросли? – удивилась Лариса. – В июне?

Я осеклась; а что, когда они появляются на свет? Вот черт, следовало перед поездкой почитать какой-нибудь справочник, но уже поздно, надо выкручиваться.

– Нет, конечно, плоды не сформировались, я сказала «кабачки», имея в виду листья и стволы с ветвями.

– Стволы с ветвями?!

Фу, однако я совсем не разбираюсь в огородничестве – на чем растут кабачки, а? Ну скажите на милость? Значит, на кустах, а не на деревьях, вон как Лариса удивилась. Решив не заострять ситуацию, я полетела дальше:

– Сжирают все, чистая саранча. Я прорыдала неделю, потому что мышиная армия меня победила. Чем только не прыскала, чего только не лила в землю, их делается все больше и больше, просто руки опустились! Но вчера одна из соседок сказала: «Ты, Дашутка, отправляйся в НИИ ядохимикатов, у них там продают замечательные средства». Вот я и явилась! Сделайте милость, помогите, гибнет дело жизни!

Закончив пламенную речь, я придала лицу самое разнесчастное выражение, вытянула вперед руки и замерла в этой позе. Просто живая скорбь, а не женщина. Если Лариса сейчас не растрогается, то у нее не сердце, а кастрюля «Цептер» из неспособного помяться металла.

Профессорша вздохнула и внезапно спросила:

– Чаю не хотите? Я в жару всегда горячее пью, очень тонизирует и, как ни странно, охлаждает.

– Спасибо, – обрадовалась я.

Заведующая включила чайник.

– Насыплю заварку прямо в чашки, ничего?

– Конечно, сама так люблю.

Она вытащила две кружечки, стеклянную банку из-под майонеза, наполненную сахарным песком, гнутые алюминиевые ложечки и упаковку «Ахмата».

– Мне жаль вас огорчать, – пробормотала она, наливая кипяток, – но магазина при нашем НИИ не было никогда, мы не торговали ядами ни в советские времена, ни сейчас. Да и понятно почему, здесь не фабрика, не производство, а научный центр.

– И ядов у вас нет?

Лариса усмехнулась: