Жаба с кошельком

Я ощутила такую злобу, какую не испытывала никогда до этого. Господи, Марго полная дура! Сказала же ей: не бросайся мужу на шею! Сейчас начнет рыдать, лить сопли на ковер, признаваться ему в любви. Ох, не зря говорят, что каждый народ достоин своего вождя, а жена – своего мужа!

– Глебушка, – продолжила Марго.

Я развернулась и рванула к двери: не хочу быть свидетелем сцены, которая сейчас разыграется у нас в гостиной. Но следующие слова Маргоши заставили меня сначала остановиться, потом оглянуться, а затем остолбенеть.

Глава 29

– Я никуда с тобой не поеду, Глебушка, – выдавила из себя Марго.

– Ты что имеешь в виду? – опешил муж.

– Остаюсь здесь.

– С ума сошла?

– Вовсе нет.

– А ну живо собирайся, хватит дурака валять! – обозлился Глеб. – Наслушался уже глупостей.

– Я… никуда… не… поеду.

– Ты офигела?

– Нет, – спокойно ответила Марго, – просто решила дать тебе свободу. Ты всегда говорил, что я камень у тебя на шее, теперь ноши больше нет!

Я мысленно зааплодировала. Ай да Марго! Правильно! Ну кто бы мог подумать, что моя апатичная подруга, всю жизнь плясавшая под дудку мужа, решится на подобное. Вон как я ее здорово научила!

– Это как понять? – протянул Глеб.

Маргоша пожала полными плечами, обтянутыми ужасным зеленым платьем.

– Да просто я не хочу больше жить с тобой.

– Ты со мной?

– Да!

– Не хочешь жить??

– Да!!!

Глеб замер с раскрытым ртом, потом неожиданно резко вскочил, подлетел ко мне, схватил за плечи и начал трясти, как пакет с пельменями. Кстати, походя дам полезный совет: покупая в магазине вкусные пельменчики, не забудьте как следует потрясти пачку. Если содержимое гремит так, словно внутри камушки, – отлично, если нет – не берите, потому что в этом случае рискуете обнаружить в пачке единый конгломерат слипшегося теста и мяса.

– Знаю, – кряхтел Глеб, тряся меня, – догадываюсь, кто тут поработал, соображаю, чьей рукой написан сценарий.

– Оставь Дашку в покое, она ни при чем!

– Еще как при чем! – завопил Вяземский. – Да у тебя у самой ума на такой спектакль не хватит! А ну, живо иди в машину, дрянь!

– Что случилось? – спросила Зайка, входя в гостиную.

– Эй, отпусти мусечку! – заорала влетевшая следом Маня.

– Даша не виновата, – сурово сказала Марго, – я приняла решение самостоятельно. Я разлюбила тебя. Ты как мужчина меня больше не привлекаешь!

Глеб пихнул меня последний раз и отпустил. Лишенная опоры, я попятилась, споткнулась о журнальный столик, села на него и покачала головой. Похоже, Маргоша в своем желании вернуть мужа слегка перегнула палку. Конечно, я объясняла ей, что правильно брошенный супруг подобен бумерангу, он всегда возвращается назад, но есть кое-какие слова, которые говорить мужчине категорически нельзя! Марго погорячилась.

– Значит, – процедил Вяземский, – я вас, сударыня, не устраиваю! А какие мужчины вас привлекают? Интересно посмотреть, но…

Глеб хотел продолжить фразу, но не успел. Дверь в гостиную распахнулась, на пороге появились Аркадий и Александр Михайлович, одетые самым идиотским образом.

На голове полковника сидела коричневая шапочка из плюша с круглыми ушками, на Аркадии красовалась похожая, но серая, и ушки – остроконечные, а под носом у него были нарисованы усы. В руках сын держал огромный торт, украшенный табличкой с надписью «Дорогим, любимым, самым лучшим». Дегтярев сжимал штук десять разноцветных подарочных пакетов.

Вдвинувшись в комнату, они переглянулись, и Кеша тихонько сказал:

– Ну, начинай, три-четыре.

Полковник кашлянул и заявил:

– Я – мишка-топотыжка, со мной мой дружок, котик-обормотик!

Ирка, наблюдавшая за происходящим из коридора в приоткрытую дверь, перекрестилась:

– Господи, никак заболели!

– Мы пришли к нашим девочкам, – подхватил Кеша с самым идиотским видом, – зайчикам и белочкам.

– Им подарки принесли…

– И сказать решили мы…

Далее последовала пауза, потом Александр Михайлович и Кеша разом упали на колени и, протягивая Зайке торт, а Мане пакеты, заголосили:

– Простите нас, дураков, очень гадких мужиков, съешьте тортик, не сердитесь и в подарках разберитесь!

Из коридора послышались всхлипывания, Ирка рыдала то ли от смеха, то ли от умиления. Я едва сдержала смех. Маня схватила пакетики.

– Ой! Тут всем! И мне, и мусечке, и Зайке, и Ирке, и Марго…

– Кто текст стихов писал? – ухмыльнулась Ольга, беря торт.

– Я, – поднимаясь с пола, кряхтя, сообщил Александр Михайлович, – правда, здорово?

– Пушкин отдыхает, – заверила Маня, азартно потроша свой пакет, – ой, а зачем мне утюг?

– Ясно! – загремел Глеб. – Теперь все ясно! Насмотрелась на этих подкаблучных кретинов и того же захотела! Ну уж нет! Со мной такой номер не пройдет.

Кеша и Александр Михайлович замерли, потом полковник тихо уточнил:

– Вы про нас?

– А про кого еще? – завопил Глеб. – Два идиота! Котик и мишка-топотыжка! Усраться можно! Да вы козлы!

Аркашка посинел, а Дегтярев подскочил к Вяземскому и заявил:

– За козла ответишь.

– Глеб, – влезла Марго, – они ни при чем! Я полюбила другого и выхожу за него замуж!

Вяземский выпучил глаза так, что мне стало страшно: а ну как они у него сейчас вывалятся из орбит.