Жаботинский и Бен-Гурион

За десятилетия политической деятельности Бен-Гурион привык к угрозам, санкциям и репрессиям, научился преодолевать препятствия, жить под давлением, в атмосфере негодования и неприязни. И на этот раз он не стал впадать в панику, хотя ООН, напуганная ужасами Хиросимы и Нагасаки, была готова заплатить любую цену, лишь бы предотвратить ядерную войну. Не оправившись полностью от болезни, 7 ноября Бен-Гурион выступил в Кнесете. Советскую угрозу он проигнорировал и доложил депутатам о военной победе, одержанной в ходе Синайской кампании, о шести тысячах пленных и о выполнении главной задачи операции — снятии блокады Эйлата и уничтожении артиллерийских орудий, контролирующих вход в Тиранский пролив. Опьяненный быстрой победой, он объявил, что демаркационной линии между Израилем и Египтом больше не существует, и намекнул о намерении аннексировать Синай и остров Тиран, расположенный в устье Акабского залива.

Эйфорический эффект от выступления Бен-Гуриона продлился в Израиле сутки, — затем на умы возымел действие советский ядерный шантаж.

Можно понять стремление Эйзенхауэра перед президентскими выборами, проходящими в ноябре високосного года, любой ценой сохранить мир. В канун выборов действующий Президент старается не принимать решений, способных отпугнуть избирателей. В 1956 году выборы пришлись на 6 ноября, и в ожидании этого дня Эйзенхауэр не желал ввязываться в венгерские события и со стороны наблюдал, как советские танки расстреливали восставших жителей Будапешта.

Египетские войска, защищавшие Порт-Саид, — советская пропаганда высокопарно назвала его египетским Сталинградом — продержались 24 часа. 6 ноября город перешел под полный контроль англо-французского десанта.

Объяснима предвыборная политика Эйзенхауэра, после корейской войны не желавшего новых сражений и выступившего против своих главных союзников по североатлантическому блоку, Франции и Англии: если бы они подверглись советскому нападению, США как союзнику пришлось бы их защищать.

Выборы завершились убедительной победой Эйзенхауэра, но в Венгрии его миролюбивая политика потерпела фиаско. Второй горячей точкой оставался Ближний Восток. Однако вместо того чтобы усадить конфликтующие стороны за стол переговоров и добиться заключения мирного договора между Израилем и Египтом (не было бы тогда двух последующих войн, в 1967 и 1973 году), он продолжил свою политику и 8 ноября направил Бен-Гуриону резкую ноту. К давлению на Израиль, требуя безоговорочно начать вывод войск, подключился Госдепартамент. Абба Эбан, посол Израиля в США и ООН, был приглашен на встречу с заместителем Госсекретаря, обрушившим на него поток угроз. В состоянии паники Эбан позвонил Старику. Вечером 8 ноября, подводя итоги дня, Бен-Гурион записал в дневнике:

«Мне позвонил испуганный Эбан. Даже его телеграммы источают страх и ужас. Гувер предупредил мистера Шилоаха (Реувен Шилоах, первый директор внешней разведки «Моссад», 1949–1952, после отставки был назначен первым секретарем израильского посольства в Вашингтоне — Р. Г.), что они прервут с нами всякие отношения, откажутся от всякой военной помощи и, может быть, даже исключат из состава ООН. Похоже, они напуганы Россией…»

Такие угрозы покажутся странными, если вспомнить о громадной услуге, сделанной американцам несколькими месяцами ранее. ЦРУ с ног сбилось, пытаясь добыть секретный доклад Хрущева на XX съезде КПСС «О разоблачении культа личности Сталина», зачитанный 25 февраля 1956 года на закрытом заседании съезда. Это удалось сделать военной разведке Израиля. По личному указанию Бен-Гуриона 17 апреля 1956 года спецкурьер МИД вылетел в Вашингтон и положил секретный доклад на стол Аллена Даллеса, директора ЦРУ. Доклад был передан бескорыстно, с единственным условием — не разглашать источник его появления. В тот же день документ оказался на столе Эйзенхауэра. Все лавры достались ЦРУ. Прошло полгода, и Эйзенхауэр «отблагодарил» Бен-Гуриона за подарок, названный позже Даллесом «самым большим достижением в моей многолетней работе», угрозой исключить Израиль из ООН.

Бен-Гуриону были чужды сантименты, и, продолжая анализировать в дневнике события прошедшего дня, он не вспоминал о делах полугодовой давности.

«<…> Это был кошмарный день. Из Рима, Парижа и Вашингтона одно за другим шли сообщения о потоке в Сирию советских самолетов и «добровольцев» и об обещании разбомбить Израиль — его города, аэродромы <…> (Это не было пустой угрозой, весь мир знал о советских «добровольцах», воевавших в корейской войне — Р. Г.) Возможно, что многое в этих донесениях преувеличено, но нота, которую прислал мне Булганин, и подавление Венгрии танками показывают, на что способны коммунистические нацисты».