Жабы и гадюки. Документально-фантастический роман о политической жизни и пути к просветлению в тридцати трёх коэнах

Мы прочитали свои доклады. Зал аплодировал (евразийка из телешоу притащила специальное табло, на котором загоралась надпись «аплодисменты», дрессированные статисты послушно хлопали ручками). Приняли программу. Проголосовали за всё единогласно. Все присутствующие записались в партию. По закону нужно было минимум пятьсот, а у нас — шестьсот членов. И региональные отделения тут же сформировали. Назавтра можно было подавать документы для регистрации.

А после съезда мы все смотрели и слушали «Князя Игоря». Скифские костюмы были великолепны. Афтепати (не для всех делегатов, для избранной сотни) прошло в ресторане отеля «Арарат Хаят». Нас поддержала азербайджанская диаспора, особенно Тюрко-Славянский Союз (ТСС). Бараний шашлык был великолепен. Одна милая и очень худая азербайджанка современного городского воспитания провожала меня до скромного отеля, который я для себя забронировал на свои деньги, и легко проникла ко мне в номер мимо полуспящего администратора. И осталась на ночь.

Заниматься политикой мне понравилось.

23

Вскоре мне пришлось разочароваться. Заниматься политикой, в частности, выборами, оказалось не так клёво, не так круто, не так весело и не так интересно, как мне думалось вначале. Мне казалось, что став кандидатом в депутаты я буду много общаться с потенциальными избирателями. Что у меня будут встречи. Будут митинги. И дебаты обязательно будут. Выступления на телеканалах. Интервью, много-много интервью. Радио, какое-нибудь хорошее, автомобильное, FM-диапазона. И так далее.

В действительности, как только появилась информация о том, что я баллотируюсь в Государственную Думу, просьбы об интервью и приглашения на телевидение и радио не только не участились, но даже и совсем напротив — как отрезало. Редакторы СМИ говорили: теперь только за деньги. Теперь любое появление в СМИ — это реклама и агитация, значит, только за деньги. Без денег рекламу и агитацию можно и нужно делать только одной партии — партии президента, правительства, Газпрома и Роснефти, партии «Единая Россия». Остальным только за деньги. И то нет. И никаких новостей, ничего. Ни про кого. Кроме партии «Единая Россия».

Так что общение со СМИ не усилилось, но почти прекратилось. И встреч с избирателями тоже почти не было. Митинги мы устраивали сами, но что это были за митинги? Слёзы.

А вот чего прибавилось, так это бумажной работы. Оказалось, что выборы — это, прежде всего, бумаги. Документы. Чтобы зарегистрироваться в качестве кандидата в депутаты мы заполняли восемнадцать анкет на ста семидесяти листах и прикладывали документы шестидесяти четырёх наименований в восьми пухлых папках. Но с регистрацией бумажная работа не закончилась. Далее надо было согласовывать каждый агитационный материал, каждое мероприятие, и обеспечивать отдельной кипой документов каждый платёж с избирательного фонда.

Я взял в свой штаб двух юристов. Я думал, что вся бумажная работа будет закрыта двумя юристами. В результате же на бумажном фронте работал я сам, два юриста и весь остальной штаб. И всё равно мы не успевали и не умели делать всё правильно. А тут ещё Кобелёв подал на меня в суд!

Кандидат в депутаты, зарегистрированный по одному со мной округу, Алексей Кобелёв из партии «Справедливая Россия» оспорил мою регистрацию в качестве кандидата в депутаты и потребовал снять меня с выборов по суду. Кобелёв прицепился за крючки и закорючки в некоторых местах моих анкет и приложенных документов. Кобелёв обличал меня как тайного олигарха, утаившего имущество и доходы. Кобелёв хотел моей крови и не мог дождаться дня голосования. Он хотел моей крови прямо сейчас. Так что нам ещё и судиться пришлось.

24

Предварительное заседание городского суда по заявлению Кобелёва было назначено на 24 июля, пятницу. Я решил не только послать одного из своих юристов, девушку Нику, очень умную и симпатичную, к тому же мастера спорта по плаванию, но и сам присутствовать. Развитие событий показало, что это было правильное решение.

Надо было пойти. Надо было показать своё уважение суду. В знак уважения следовало одеться прилично и строго. Мне пришлось вытащить из шкафа костюм. Рубашку. И, о Господи, галстук. Я натянул брюки и влез в бежевого цвета рубашку. Я завязал на шее галстук самым простым узлом. Я надел пиджак. И моментально мне стало во всём этом душно, жарко и невыносимо.