Жадина платит дважды

– Думаешь, мы совсем дурочки? – обиделась я. – Конечно, самым первым делом, как только Алина показала нам эту гадость, мы глянули на штемпеля на конвертах. Так вот, письма приходили из разных городов и в разные города. Где была ваша ярмарка, отправитель этих писем довольно быстро узнавал и начинал строчить свою гадость.

Не проходило и двух недель после приезда, как Алина получала первое послание.

– Ясно, – глубокомысленно заметил Андрей. – Он был хорошо осведомлен о перемещениях нашей ярмарки.

Значит, это все же может быть кто-то из наших.

– Очень тонкое замечание, – ехидно заметила я. – И кто?

– Завтра… – начал говорить Андрей, но замолчал, так как в окошко постучали.

Андрей сделал знак, чтобы мы спрятали письма, и приоткрыл дверь.

– Алина не у вас? – услышали мы с Маришей хорошо знакомый нам голос, от звука которого чуть не упали в обморок.

– Заходи, – дрогнувшим голосом пригласил Андрей.

И в фургончик, отряхивая с себя крупинки отшелушившейся краски и капли дождя, вошел Никита.

– Ты это откуда? – справившись с первым оцепенением, спросила я.

– Так Алина не у вас? – не обращая внимания на мой вопрос, повторил Никита. – Странно как-то. Иду по территории, а никто не спит. Все на меня косятся и молча в сторону шарахаются. Что это с ними? Но плевать на них.

Так где Алинка может быть в такое время? Уже скоро светать начнет, она что, с ума спятила шататься всю ночь?

– У вас с ней что-то случилось? Вы поссорились? – спросил Андрей.

– Поцапались немного перед представлением, она обиделась, что я не сделал по ее и не выпустил сегодня же на арену, – пробурчал Никита. – С кем не случается. Не понимаю, неужто из-за этого стоило из дома бежать.

– А, стало быть, сегодня ты за ней не следил? – спросила Мариша.

Никита снова сделал вид, что оглох.

– И куда подевалась? – твердил он, но отделаться от Мариши было не так просто, как от меня, тактичной.

Она завопила в самое ухо парня:

– Ты же прекрасно знал, что у Алины сегодня рандеву с ее любовником. Мы тебя вчера видели, когда ты подслушивал ее разговор по сотовому. А потом на шоссе Алинина машина обогнала нашу, а следом за ней ехал ты.

Тут Мариша немного приврала, но оказалась права – Никита тут же перестал притворяться глухим и начал каяться.

– Было такое, – сказал он. – Только мне ее не удалось догнать. Так что с кем она была, я так и не узнал. А чертовски хотелось выяснить, кто же такой щедрый, чтобы дарить ей новенькие иномарки.

– Только из-за этого? – ухмыльнулся Андрей.

– Ну, рожу бы я этому типу начистил, – признался Никита. – Да и ей бы не поздоровилось.

– И что бы ты с ней сделал? Убил бы? – спросила я. – Или просто избил?

– Ты что, рехнулась? – ужаснулся Никита. – Она же женщина, и потом.., я ее люблю. Да будь она последней шлюхой, я все равно пальцем бы ее не тронул. Запер дома на несколько дней и ключи от машины спрятал, чтобы посидела в одиночестве и подумала о своем поведении. Вам что-то известно про Алину?

Но ответить мы не успели. В дверь постучали, и снаружи донеслись звуки возбужденных голосов.

– Тут он! В заложники их взял. Никита, ты только не психуй! Они ведь тебе ничего плохого не сделали, а фургончик-то все равно окружен! Тебе не удрать! Не делай глупостей!

– Они что, рехнулись? – удивился Никита. – Сегодня вроде бы не первое апреля.

– Никит, ты только не волнуйся, – торопливо заговорила Мариша, пока Андрей открывал дверь. – Алину убили. Зарезали твоими ножами. Поэтому думают, что это ты ее.., того… Это не ты ведь? Ты им покажешь свои ножи, и все уладится.

В суматохе она явно не отдавала себе отчета в том, насколько нелепо звучат ее заверения в том, что все уладится.

Но, совершенно оглушенный свалившимся на него известием, Никита тупо молчал. Он даже не сделал попытки сопротивления, когда его выводили двое крепких ментов.

Мы последовали за арестованным Никитой к фургончику Карабаса и устроились вместе с возбужденной толпой циркачей под его окнами.

Потекли томительные минуты ожидания. Среди циркачей никто ничего толком не знал. Догадки ходили самые разнообразные. Но все же большинство придерживалось версии, что убийца Никита.

– Он же бешеный! – говорил наш приятель Жека. – Я сам помню, раз мы по селу проезжали, так бык в поле взбесился и набросился на грузовик. Пропорол рогами борт и, черт знает, каких дел натворил бы, кабы Никита его не прирезал.

– Как – прирезал? – ахнула Мариша. – Насмерть?

– Ну, чистый тореадор, – удовлетворенно кивнул Жека. – Все тогда и ахнуть не успели, а бык уже на дороге в конвульсиях бьется. Я понимаю, в другой ситуации мне самому было бы жалко животное, но в попорченном быком грузовике сидел и я. Так что мне трудно быть беспристрастным. Честно говоря, я никогда так не радовался, когда увидел подыхающее чудовище. Но это я к тому, что нрав у Никиты горячий.

– Точно, – подтвердил еще какой-то мужик с испорченной гримом кожей лица. – С ним никто связываться не хотел, когда он бывал пьян. Смельчаков не находилось.

– Но сегодня он был не пьян, – возразила я, но меня подняли на смех.