Жак де Моле: Великий магистр ордена тамплиеров

К этому добавляется объяснение военного характера, более общее. Монгольская армия была армией всадников, и пустынный характер обширных территорий Месопотамии и Сирии, которые надо было пересечь, чтобы напасть на мамелюкскую империю, создавал затруднения для прокорма их верховых животных.

Хорошо видно, что союз с монголами государства Ильханов франкам должен был казаться естественным. Это поняли христианские государства Севера, в первую очередь Киликийская Армения, но также Триполитан-ское графство. Эту промонгольскую политику поддержали даже братья некоторых военных орденов из этих областей, во всяком случае, триполитанские госпитальеры, отправившие свой контингент на сражение при Хомсе. Кстати, с тех пор Калаун, когда только мог, перемирие не перемирие, сводил счеты с этими госпитальерами: 25 мая 1285 г. пала их последняя крупная крепость.

В Иерусалимском королевстве союз с монголами не всегда стоял на повестке дня, и франки старались поддерживать хорошие отношения с мамелюками (все относительно!): в 1281 г., когда Калаун вел с франками переговоры о возобновлении перемирия 1272 г., против него был организован заговор. Франки прознали о нем и предупредили султана. Известно, что после сражения при Хомсе Руджеро ди Сан-Северино приезжал поздравить победителя Калауна в его лагерь. С давних пор в условиях перемирий, заключаемых с султаном, предусматривалось, что в случае крестового похода, идущего с Запада, франки могут приостановить действие перемирия; но впредь они должны были уведомлять султана о продвижении и целях означенного похода!

Не отставал и Боже, поддерживая добрые отношения с султаном Калауном, — известные всем и, по крайней мере поначалу, не смущавшие высший свет на латинском Востоке, потому что порой они оказывались очень полезными. Вот пример.

Армяне после сражения при Хомсе, в котором они поддержали монголов, имели все основания бояться мамелюков. Тем не менее реакция последних — я уже говорил, почему — была сдержанной; но Калаун отказался вступать в переговоры с царем Армении Левоном II, тогда как тот желал заключить перемирие. Левон обратился к тамплиерам, и вот как этот эпизод описывает мусульманский автор. Дело происходило в 1285 г.:

В то время как наш повелитель султан осаждал замок Маргат, к нему явился командор тамплиеров Малой Армении с устным посланием от владетеля Сиса [столицы царства]. Он передал письмо от царя и другое — от магистра тамплиеров, содержавшее прошение владетеля Сиса, где тот просил прощения за свое поведение и приносил свои извинения. Суть прошения сводилась к тому, чтобы послы Левона могли явиться ко двору султана, а причина, по которой его представил магистр, состояла в том, что всякий раз, когда послы царя появлялись при дворе, их арестовывали и задерживали и никогда не давали им ответа. Поэтому царь ловко попросил о помощи магистра тамплиеров, и, таким образом, в качестве посредника приехал командор, чтобы успешно завершить дела.[137]

В конечном счете, на драконовских условиях, султан заключил перемирие с армянами 6 июня 1285 года.[138]

Тем не менее Гильом де Боже не был наивен, хорошие отношения с мамелюками должны были приносить ему компенсацию — сведения. Магистр ордена Храма располагал осведомителями в Каире, в самом совете султана; правда, «источники, достойные доверия», он имел почти повсюду. В Каире таковым был эмир Салах, на самом деле Бадр ад-Дин Бакташ аль-Фахри, один из доверенных людей султана в сфере вооружения.[139] Поэтому, когда в 1289 г. Калаун решил в одностороннем порядке разорвать перемирие и напасть на Триполи (он не забыл об участии графа в военных действиях монголов), Гильом де Боже получил об этом информацию: