Жак Деррида в Москве

Но социализм, коллективизм, «мы — измерение» — как все это было связано с исчезнувшим СССР, с Москвой, с эпицентром революционного взрыва? Неужели за этим не стояло ничего, кроме нескольких мгновенно растаявших имен собственных, «деспотов-фармаконов», по терминологии Деррида? Почему, даже растоптав их, прокляв их дела, тщательно соскоблив их имена с досок судьбы, мы не имеем другой участи, а новые имена подозрительно напоминают стертые? Как объяснить исключительную устойчивость дурной повторяемости в истории этого региона Европы?

Эти вопросы задают себе не только у нас, но во всем мире (вспоминаю свои беседы об «отступлении коммунизма» с французскими интеллектуалами Ж.-Л. Нанси, Ф. Лаку-Лабартом, Ф. Гваттари, Ж. Бодрийяром, П. Вирилио, А. Глюксманом, когда «наши» проблемы — кто сделал нас их собственниками? — занимали их, как «свои»). За последние годы об этом написаны целые библиотеки.

Наши проблемы отстоят, удалены от нас на такое же расстояние, как и от других. Когда я, давний москвич, параллельно тексту Деррида, начинал свой текст о Москве, я еще не прочувствовал эту равноотдаленность собственного до конца; мне казалось, что у меня есть подписанный «мандат», выданный особо, специально, я наивно рассчитывал на эпистемологическое преимущество. Отрезвляющий урок параллельного письма состоял в том, что такой привилегии нет, дистанция невозмутима и одинакова для всех, что привилегии внутреннего наблюдателя так же нет, как и привилегии внешнего (возможно, это связано с тем, что в наше время истина Москвы уже не является столь агональной, как во времена Беньямина), а обилие воздействующих причин не может быть условием более глубокого понимания «самой вещи». (К тому же мир еще не предстает нам в горизонте смысла, смысл нас самих — хорошо это или плохо — другое дело — по-прежнему ускользает от нас, причем вместе со своим близнецом, нонсенсом.)

Также не может быть и речи ни о каких прогностических преимуществах внутреннего наблюдателя: самое трудное — предвидеть то, что касается вас лично, заглянуть в собственное будущее.

Всякий текст оставляет чистые края, края краев, на которых соблазнительно записать что-то от себя. Я старался преодолеть этот извечный соблазн комментария, искус записи на чужих полях, превращения текста другого в объект. И только для этого я воспользовался привилегией жителя Москвы, места «мирового события». Чтобы запустить другой «критериологический механизм».

Есть ли единые критерии профессионализма в философии? Когда в 1983 г. Деррида вместе с рядом других французских интеллектуалов основывал Международный философский колледж, одной из задач нового института он считал максимальную диверсификацию, внесение разнообразия в критерии профессионализма в философии (в том числе за пределами философии как метафизики, прежде всего за ее пределами). Думаю, работы сотрудников Лаборатории постклассических исследований в философии хорошо укладываются в эту программу исследований, которую во Франции оказалось проще декларировать, чем провести в жизнь (подавляющее большинство преподавателей этого международного Колледжа сейчас — французские гуманитарии).

«Деррида в Москве: деконструкция путешествия» — это книга вопросов, квадратных и круглых скобок, многоточий и перечеркнутых фраз. Фрагментарная в третьей степени, она не претендует наставлять и давать ответы. Там, где, казалось бы, намечается ответ, вдруг начинается эскалация вопросов, знаков вопроса и скобок. Философия утверждает свое право вместо точки ставить вопросительный знак. Вместо информации питать нас энергией самого вопрошания.

И хотя слово «дружба» встречается в этой книге в сугубо технических контекстах, при анализе текстов других, эта книга — также о дружбе, ее опасностях и соблазнах. О даре дружбы и дружбе как даре.

Я благодарен Жаку Деррида за то, что он решился подвергнуть свой текст опасности второго путешествия в Москву, уже без СССР, «back in Moscow, sans the USSR». Это несомненно жест друга, предполагающий доверие к философам, которые принимали его в Москве, к тем, кого — я имею в виду себя — он исключительно дружески принимал в Париже в 1991-92 гг.

Эта работа попадает в другой политический контекст. После событий августа 1991 г. вечно «текущий момент» в России стал еще более тягучим, текучим, потенциальным.

Никто из нас не мог предвидеть, что все обернется именно так. Пророчествовать же о будущем сейчас безнадежно как никогда. Если после запуска двух «критериологических механизмов» эта громада станет на миллиграмм менее потенциальной, овладеет хотя бы миллиграммом своего веса, задачу этой книги можно считать выполненной, труд — не пропавшим зря.

Михаил Рыклин,

Москва, 19 августа 1992 г.

Жак Деррида

«Back from Moscow, in the USSR» 1

Travel Agency (преамбула и проспект)