Жак Лакан: введение

Вообще, само слово «фантазм» – откуда оно берется? В чем разница фантазмов и фантазий?[24] Почему Лакан предпочитает говорить не «фантазия», а «фантазм»? Дело в специфике французского языка. Когда терминология Фрейда переводилась на французский язык, то встал вопрос, как переводить фрейдовское понятие «фантазия» (phantasie). Во французском языке тоже есть слово «фантазия» (fantaisie), но у этого слова очень конкретные коннотации. Это слово означает что-то легкое, светлое, воздушное, детское. А у Фрейда фантазия – это, например, про убийство отца, про какие-то жуткие вещи, которые совершенно не увязываются со словом «фантазия»: какая-нибудь «фантазия» о расчлененном теле – это уже достаточно проблемная конструкция. А вот фантазм о расчлененном образе тела – фраза, вызывающая куда меньший диссонанс. Соответственно, вместо того чтобы передавать фрейдовское понятие «фантазия» (phantasie) словом «фантазия» (fantaisie), его стали переводить как «фантазм».

Таким образом, в этой цитате Лакан говорит о череде фантазмов. Все начинается с фантазма образа расчлененного тела, который сменяется фантазмом целостности, образом, в котором субъект себя узнает, который дает ему отчуждающую идентичность. Почему отчуждающую? Потому что, повторюсь, это нечто, находящееся вне субъекта, нечто, с чем субъект себя отождествляет, помещает это внутрь себя; нечто, что дает ему идентичность, то есть понимание того, кто он есть, некоторую определенность в отношении «я – это вот это». Идентичность – это буквально тождество: А = А. Я – это я. Впрочем, в любой идентичности есть парадокс: субъект тождественен чему-то. Но это что-то не есть то, чем субъект был изначально, это что-то, с чем субъект себя сознательно или несознательно отождествил. Благодаря идентичности я определено, субъект более не расчлененное нечто, он определен. Жесткая структура этой идентичности предопределяет дальнейшее развитие. Это то, что позволяет развиваться. Это необходимое отчуждение, благодаря которому можно двигаться дальше, благодаря которому можно, наконец, переходить к каким-то иным стадиям, ступеням психического развития.

В цитате еще важно слово «ортопедический», «ортопедическая форма»: то есть такая форма, которая поддерживает, устраняет деформацию, не дает распасться, расплыться, утратить эту форму. То, что держит, позволяя двигаться дальше, не теряя целостности.

Следующая часть моего повествования связана с идеями более зрелого Лакана – например, отчетливо представленными в его семинаре 1960 года «Перенос»[25]. Условной точкой отсчета может быть назван 1953 год, когда Лакан начинает говорить о трех регистрах. Помимо воображаемого, а стадия зеркала относится, прежде всего, к воображаемому регистру, то есть к пространству образов, Лакан активно продвигает еще два – символический регистр и регистр реального. Особый акцент теперь делается на символический регистр – это приводит к тому, что стадия зеркала начинает постепенно переосмысливаться. К своим идеям о стадии зеркала Лакан добавляет новые. Суть нововведения в том, что символический регистр начинает все больше выдвигаться на первый план. Говоря о стадии зеркала, невозможно ограничиваться исключительно воображаемым регистром, необходимо всегда принимать во внимание и регистр, связанный с символическим.

Почему? Зачем вводить в стадию зеркала еще один регистр? Почему необходимо добавлять символическое измерение в концепцию стадии зеркала? Дело в том, что, если стадию зеркала понимать исключительно в воображаемом регистре, исключительно в смысле взаимодействия со зрительными образами, с зеркальными отражениями, в которых становящийся субъект узнает себя и с которыми он себя отождествляет, на которых он хочет быть похожим или с которыми он начинает конкурировать, по отношению к которым он испытывает агрессию, то это все наталкивается на очень простую и очевидную критику. Данная критика неоднократно звучала и продолжает звучать в связи с концепцией стадии зеркала.

Например, в книге английского философа Рэймонда Таллиса «Не Соссюр»[26], посвященной критическому осмыслению постсоссюровской теории[27], есть логичные размышления о том, что если стадию зеркала понимать буквально, то есть как взаимодействие со зрительными образами, то в таком случае это все элементарно эмпирически опровергается. Если брать людей, которые являются слепыми от рождения, то получается, что у них нет возможности формировать собственное Я и тем самым проходить путь развития. Но это очевидным образом не так. На основании этого Таллис утверждает ложность идей Лакана.

Однако критику Таллиса можно парировать указанием на то, что Лакан не ограничивал понимание стадии зеркала исключительно воображаемым регистром, исключительно измерением образов. В своих поздних работах Лакан все сильнее выводил на первый план именно символический регистр.