Жаклин Кеннеди. Жизнь, рассказанная ею самой

Если честно, то Джозеф не скрывал и недостатки Джека, которые могли серьезно испортить семейную жизнь – его увлечения женщинами, болезни и страшную занятость политикой. Легче всего обмануть того, кто желает быть обманутым, я очень желала, потому услышала слова Джозефа о том, что все в моих руках, что рядом с хорошенькой, умной женой многие перестают смотреть налево, что Джеку давно предрекали почти немедленную смерть, но он жив и очень подвижен, что лучше иметь страшно занятого мужа-президента, чем бездельника без доллара на счету, и пропустила сами предостережения.

Они звучали не очень настойчиво, в планы Джозефа входило предостеречь, не отговаривая. Позже, когда встал вопрос о разводе, Джо напомнил мне о своих предостережениях.

Но даже если бы услышала? Кто из молодых жен не мечтает перевоспитать мужа, отучить его смотреть на других женщин, превратить в образцового семьянина? Я была как все, тоже считала, что справлюсь.

Конечно, решающим все равно оказалось мое увлечение Джеком, но немаловажную роль сыграли и отцовские амбиции. Разве можно не любить обаятельного красавца, который твердо настроен стать главой государства и вознести супругу на самый верх?

А еще поддержка огромного семейства…

Пока ты не попала внутрь, не поймешь, какие это создает проблемы, вынуждая жить не по своему желанию, а по законам клана, не по своим вкусам, а согласно требованиям семейства.

Если вам предстоит стать членом большой семьи, особенно семьи дружной, хорошенько изучите принципы жизни этой семьи. Если они вам чем-то не подходят, лучше отказаться сразу. Не надейтесь перевоспитать мужа и тем более целое семейство.

Клан Кеннеди переделать невозможно, я этого не поняла и жестоко поплатилась. Уверенность Джозефа, что Джек рядом с хорошенькой молодой женой перестанет быть бабником, была пустым звуком, думаю, он прекрасно понимал это сам, но говорить мне о том, что любителя женщин никогда не перевоспитать, не стоило. Джозеф просто надеялся, что к тому времени, когда мне станет невтерпеж, я окажусь связанной по рукам и ногам, либо вообще привыкну терпеть все и буду делать это молча.

В этом все мужчины Кеннеди – они не считают женщин достойными себя, Джозеф мог уважать Роуз как мать и хозяйку большой семьи, но не только не уважал ее как женщину, но и открыто оскорблял.

Я стала Кеннеди и довольно быстро поняла, что переоценила свои силы.

Я могла сутками выхаживать Джека после операции, переводить для него книги, помогать подбирать материал для его собственной книги, могла быть очаровательной, привлекательной, образованной… какой угодно, но оставалась женщиной, а потому существом второго сорта, которому можно изменить, которое можно предать.

Ни для кого не секрет многочисленные любовные похождения мужчин клана Кеннеди, женщинам оставалось одно – терпеть, делая вид, что ничего не происходит, улыбаться и ждать, когда муж вернется после очередного романа или просто интрижки, ну и конечно, рожать детей. Чем больше, тем лучше.

В этом преуспела Этель, она, перещеголяв свекровь, родила одиннадцать, но даже слава пуританина и множество детей не помешали Бобби прельститься прелестями Монро и закрутить с кинодивой роман, наделавший шума на всю Америку. Обидно, что он просто сменил в постели красотки моего собственного мужа.

Но став Кеннеди номинально, я не стала таковой по существу.

Вечное соперничество, немыслимая физическая активность и физические же соревнования, подкалывание друг друга, довольно грубые, а иногда и пошлые шуточки… все это не мое. Как и четкое следование правилам клана.

Существовал только один выход – развод, и угроза его возникла у нас с Джеком довольно скоро.

Думаю, всем, кто интересовался историей нашей семьи и биографией Джека, известна и история гибели нашего первого ребенка.

Чтобы убедить всех, что наш брак существует, мы просто обязаны были родить ребенка. Джек «расстарался», и к Рождеству 1955 года я была беременна. Следующий год стал для меня поистине кошмаром. Джек решил бороться за место вице-президента, хотя даже Джозеф твердил, что ему рано, что условия еще не созданы. Всю весну и лето мы с кем-то встречались, пожимали руки, выслушивали, обещали. Я говорю «мы», потому что мне тоже пришлось сопровождать мужа, несмотря на круглый уже живот.

Сейчас я понимаю, что Джеку вовсе не был нужен этот ребенок и я сама тоже. Он ни на минуту не задумался, насколько мне тяжело в летнюю жару на седьмом месяце быть на солнце на ногах по много часов, не замечал вымученность моей улыбки. Джек не любил меня, я была всего лишь обязательным дополнением успешного политика, дополнением вроде галстука нужной расцветки или дежурной улыбки.

Другим Джек улыбался куда искренней, чем мне. Я понимала, что он предпочел бы видеть на моем месте кого-то другого, сама предпочитала вовсе не находиться рядом, а уехать в Европу, но ни он, ни я ничего не могли изменить.

Конечно, отстраненность не могли не заметить, нашлись и репортеры, и просто внимательные наблюдатели, которые не поверили в почти счастливую семейную пару, с нетерпением ожидающую первенца.