Жаклин Кеннеди. Жизнь, рассказанная ею самой

Считается, что поскольку я была любимицей папы и обожала его в ответ и он сильно повлиял на меня во всех отношениях, то у меня и характер папин. Но это не так: в моем характере нет ничего папиного, я в маму. Папа не ведал смущения, он чувствовал себя хозяином положения всегда и везде. От него я получила только дар общения, но всегда страшно смущалась. Папа купался во всеобщем внимании, я этого внимания просто боялась.

Возможно, это так не выглядело, но я очень стеснительный человек. Даже сейчас необходимость писать бесконечные «я» коробит, но иначе не получается… Если мне удавалось хорошо скрывать эту ненужную на посту первой леди стеснительность, значит, я не зря старалась.

Любовь к Франции я пронесла через всю жизнь, она не мешала, а помогала мне.

Но жить-то нужно было дома. Ли легко перебралась в Европу, чувствовала себя дома именно там, я же могла путешествовать, позже, выйдя замуж за Аристотеля Онассиса, даже подолгу жить, но все равно чувствовала себя дома только в Америке. Я американка, всегда таковой была и останусь.

И потому попыталась найти место в Америке.

О, судьба подбрасывала мне искушения, которые могли увести совсем в другую сторону. И какие искушения! Например… работа редактором журнала «Вог»!

Это была мамина идея – отправить документы (с безобразным опозданием) на конкурс «Пти де Пари» этого журнала. Победитель получал возможность поработать полгода в парижском отделении издания, полгода в Нью-Йорке. Бессовестным было просить принять документы, когда конкурс давно шел, но мне пошли навстречу.

До сих пор помню некоторые свои предложения и утверждения. Например, что раздел моды для мужчин предназначен в первую очередь женщинам и это нужно учитывать. Большинство мужчин даже галстуки себе не так часто покупают, полагаясь на вкус жены, они не любят ходить по магазинам и примерять. И если супруга будет точно знать тенденции мужской моды, у нее появится возможность блеснуть знаниями в магазинах и одеть мужа с иголочки, возможность, которой редкая женщина не воспользуется.

Еще я предлагала в рекламе сопоставить парфюм и вино, ведь и то, и другое опьяняет. Использовать бокал для вина для рекламы мужского парфюма было внове.

Мои работы редакторам «Вог» понравились, я выиграла конкурс, опередив 1200 других участниц. Работать в «Вог»! Разве не мечта любой журналистки?

Мы с Ли только что вернулись из путешествия в Европу, я была радостно возбуждена, но… Как часто все привлекательное изнутри выглядит совсем иначе. Возможно, сейчас это мало кого удивило бы, но в 1951 году для девушки, воспитанной строгой Джанет Очинклосс, понять, что твоими коллегами будут в том числе люди с нетрадиционной ориентацией, оказалось потрясением. Все же я не принадлежала к богеме, а потому не была готова к столь радикальным переменам в своих взглядах на жизнь.

Мысль о том, что мама может увидеть в редакции молодого человека с серьгой в ухе и украшениями на шее, повергала меня в ужас. И не только мама… В конце концов, я действительно не принадлежала к богемному обществу и намеревалась выйти замуж, причем удачно, что означало должна иметь безукоризненную репутацию.

Редакторство в «Вог» предлагалось на год, а испортить могло всю жизнь. И все равно сама я бы не ушла, но, что-то почувствовав по моему голосу в телефонном разговоре и отзывам о работе в письмах, мама немедленно потребовала, чтобы я вернулась домой. Я воспользовалась ее вызовом и покинула с таким трудом завоеванное место. Кстати, редакторы не удивились, заявив, что были уверены – мое место рядом с каким-нибудь выдающимся супругом.

«Вог» я читаю и люблю до сих пор, отдавая предпочтение перед другими журналами, но, думаю, хорошо, что не стала там работать. Не потому, что там можно встретить кого-то чуждого кругу моей семьи, а потому что в книжном издательстве мне гораздо интересней, журналистский труд хорош, редакторский тоже, но не в журнале, а в работе с текстами книг.

А журналисткой я все же стала, только в Вашингтоне – связи Очинклосса помогли устроиться в «Вашингтон таймc геральд» фотографом. Работа уникальная по своей сути и никчемности. Ходила по улицам, универмагам, офисам, фотографировала самых разных людей и задавала нелепые вопросы. В том числе и о Мэрилин Монро, нечто вроде:

– Если бы у вас было свидание с Мэрилин Монро, о чем бы вы с ней говорили?

Человек широко раскрывал на меня глаза:

– А зачем с ней говорить?

Остальное подразумевалось, но не произносилось. И правда, о чем говорить с Мэрилин Монро и зачем с ней вообще разговаривать?

Позже, когда у Джека был роман с секс-символом, меня так и подмывало задать этот же вопрос. С трудом удержалась.

Работа приносила просто гроши, она и была рассчитана на таких, как я, которых могут содержать их семьи, а заработок нужен лишь на карманные расходы. Немного подбрасывал на одежду папа, иногда давала мама.