Жалкая (ЛП)

Он делает шаг ближе. Я перестаю двигаться, опуская руки к бокам.

— Но мысль о том, что у меня больше не будет тебя, мне ненавистнее.

Тишина звенит громче любого шума, мои слова рассыпаются и разрываются в пространстве между нами. Сильное желание вернуть всё назад, но я не делаю этого.

— Все это время я не могла заплатить тебе, чтобы ты заткнулся, а теперь ты решил замолчать? — жалуюсь я.

Уголок его рта приподнимается, а затем он двигается.

Он быстро набрасывается на меня, хватает за затылок и крадет моё дыхание себе, его губы и язык требуют поцелуя, который превосходит все остальные поцелуи на свете. Мое сердце скачет, мой живот переворачивается, и впервые в жизни я чувствую себя как любая другая девушка.

Девушка, у которой наконец-то есть кто-то, кто любит её в ответ.

Он отрывается от моего рта и прижимается губами к моему уху, его руки крепко обхватывают моё лицо.

— Мой любимый цвет — синий.

Он проводит легкими поцелуями вдоль моей челюсти и вниз по шее.

Мне кажется, что моя грудь может разорваться.

— Я хорошо учился в школе. Хорош в спорте. Плохо делал домашние задания. Ненавидел колледж.

В глубине моего сознания что-то звенит, но потом его губы снова встречаются с моими, и я исчезаю, потерянная в том, что он мне дарит.

— Что значит имя? — продолжает он. — Роза пахнет розой, хоть розой назови её, хоть нет_{.(цитата из «Ромео и Джульетты»)}

Я усмехаюсь ему в губы.

— Спасибо, что любишь меня, — шепчет он, отстраняясь, чтобы заглянуть мне в глаза.

Его большой палец проводит по моей щеке, и я растворяюсь в этом моменте, ожидая с затаенным дыханием, что он скажет дальше.

Но тут звонит его телефон.

— Это Зик, — он вздрагивает. — Придержи эту мысль.

Не успеваю я моргнуть, как он уже выходит за дверь, унося с собой моё сердце.

34. НИКОЛАС

Вина. Чувство стыда или сожаления за свои проступки.

Я никогда не задумывался над этим словом, но чувство вины, которое я испытываю за каждую вещь, связанную с Эвелин, — это торнадо, быстрое и сильное, разрушающее всё, к чему оно прикасается. А потом оно затихает, потому что я знаю, без сомнения, если бы я вернулся назад и получил шанс сделать всё заново, я бы ничего не изменил.

Не знать её, не существовать в её мире — это гораздо большая трагедия, чем играть в нем хоть какую-то роль.

Она любит меня.

Она любит меня.

Но она не знает, кто я такой, и я не сомневаюсь, что когда она узнает правду, для нас всё будет кончено.

И, блядь, это пиздец как больно.

Я поставил звонок Зика на беззвучный, использовав его только как предлог, чтобы уйти, прежде чем я сделаю какую-нибудь глупость, например, сорву своё прикрытие и буду умолять её о понимании, или полностью солгу и скажу, что вообще ничего не чувствую. Всё внимание было сфокусировано на мне, а мне не нравится в центре внимания, поэтому я сбежал.

Небо пасмурное и серое, в воздухе пахнет первым предстоящим снегом, мертвые листья хрустят под ногами, когда я на скорости иду по дорожке из желтого кирпича. Я смотрю на свой телефон и отправляю быстрое сообщение Зику, сообщая ему, что я занят, поэтому я не замечаю человека, стоящего передо мной, прежде чем столкнуться с ним.

Мое тело дергается, телефон вылетает у меня из рук, экран трескается при падении на землю.

— Твою мать, — я наклоняюсь, чтобы поднять его. Когда я встаю, я сталкиваюсь лицом к лицу с Дороти.

Она поджимает губы.

— Значит, ты знаешь.

Это не вопрос, и я морщу лоб, пытаясь понять, о чем, чёрт возьми, она говорит. Знаю что?

Она скрещивает руки, её ногти постукивают по внутренней стороне локтя.

— Как обычно. Я всегда последняя, кто что-то узнает.

— О чём? — я смахиваю осколки стекла с экрана. Она указывает рукой на коттедж.

— О теплице.

Мои руки приостанавливаются там, где я безуспешно пытался починить свой телефон.

— О, — осторожно говорю я, мой желудок скручивается. Теплица? — Точно. То есть ты не знала об этом до сих пор?

Она насмехается.

— Ты же знаешь, что это в духе Эви — не посвящать меня в дела. Они с Нессой постоянно оставляли меня в стороне, и она ненавидит, что наш папа не делает того же.

Моё сердце учащается, кусочки головоломки встают на место, создавая картину, о существовании которой я даже не подозревал.

— Ну, — я облизываю губы, оглядываясь назад. — Похоже, теперь ты, хотя бы, в курсе.

— Да, — она вздыхает. — Но это как-то отстойно, разве нет? Я имею в виду, кто хочет изучать про растениях?

Мой желудок опускается, её слова повторяются в моей голове, как мантра.

— Что именно ты изучаешь?

— Как делать продукт Эви, очевидно же.

В ушах звенит, а во рту пересохло.

Она наклоняет голову, глаза сужаются, и я пытаюсь выпрямиться, но не думаю, что мне это удается.

— Знаешь, — продолжает она. — Я не хотела тебя задерживать. Отпущу тебя. Просто… забудь, что я что-то сказала, хорошо?

Она торопливо обходит меня, и я пропускаю её вперед, моё сердце бьется о ребра.

Шок струится по моим конечностям, как лёд.

Эвелин — поставщик.

Твою мать.