Жалкие создания

Меня охватил первобытный страх, когда я взглянул на пол усеянный мертвыми телами. Я словно находился на маленьком островке, посреди кровавого озера из неисчислимого количества изуродованных, исковерканных, распотрошенных трупов, провонявших гнилью и разложением. Кое-где проглядывали переломанные кости, на фоне этого кошмара напоминавшие склоны и хребты. Мои книги, листы, на которых я делал записи — работы были испорчены, пропитанные в крови, безмятежно плавая в ней.

— Господи! Боже мой! Господи! — непрестанно повторял я.

Куда бы ни поворачивался, я не мог избавиться от ужасающих образов того кровавого бесчеловечного празднества, что прошло здесь, от тех изувеченных лиц, застывших в немом крике о помощи. Прошедшая бойня напоминала жестокую массовую казнь.

— Пресловутая сентиментальность…, — зазвучал в комнате гулкий голос, отзывающийся от стен нотками ядовитой злобы. — А ведь это ты убил их.

— Нет, нет!

— Посмотри на свои руки, мальчик. Что ты в них видишь?

Поднимая руки ладонями вверх, я увидел засохшую кровь, от кончиков пальцев до самых локтей.

— Нет, — прошептал я, поражено рассматривая их, словно кто-то насильно приковал взгляд. Я не мог отделаться от ужасной мысли, что на этот раз он говорит правду. — Нет, нет, нет! Хватит трахать мне мозги, проклятая тварь! Меня здесь даже не было!

— Это жертвы, Денис, жертвы твоей необузданной страсти. Дорога из черепов заполняется новыми телами. Ты прошел по ней, оставив позади всякую жалость. Они ничто, горстка мелких людишек, которые и так рано или поздно сдохли бы, но ты можешь достигнуть небывалых высот. Глупо было бы не воспользоваться таким случаем. Ты получишь знания, о которых мечтал всю свою жизнь. Любой смертный позавидовал бы твоему случаю. Ты станешь богом, Денис. Я помогу тебе этого достичь.

— Мне это не нужно!

— Я предлагаю тебе целый мир, а ты отказываешься. Любой другой на твоем месте сказал бы да. Ты получишь все. Ничто в этом мире не вечно, мальчик, но я предлагаю тебе, я дам тебе силу и власть — бессмертие.

Я не двигался, держась на сухом участке подальше от горы мертвецов, скинутых в одну большую вонючую кучу, бултыхавшихся в собственной крови, с протянутыми в мою сторону, безвольно висящими, руками. Скорченные в невыразимых муках гримасы. До моих ушей доносились призрачные стоны и хрипы, словно они еще живы. Стенания и плачь хором пронзили слух. На миг я зажмурился, и призраки оставили меня в покое. Сладковато-тошнотворный запах гнилой плоти захлестнул все пространство. Я уже был не в состоянии соображать, ощущая себя, как в могиле. Я задыхался. Мне немедленно требовался глоток свежего воздуха.

— Ты убиваешь людей из озорства. Я никогда не соглашусь на твои условия, какими бы они ни были.

— Даже если твои друзья будут страдать?

Эта фраза прозвучала, как смертельный удар. Внутри у меня все похолодело.

— Что ты с ними сделал? — сквозь зубы процедил я, стараясь сохранять спокойствие, но постепенно в душе зарождалась ненависть, готовая перерасти во что-то более крупное. Ярость завладевала мной, притупляя остальные чувства. Поглощала меня изнутри. Грудь пылала незримым огнем. К своему ужасу я осознал, что мне это нравится.

— В данный момент они проходят экскурсию в местах несколько отдаленных.

— Ты забрал у меня все, что я любил, сукин сын! Всех кто был мне дорог! Будь ты проклят!

— Спешу тебя огорчить, Денис, но я уже проклят. Скоро твоя мягкотелая слабость исчезнет. Ты призвал меня, Денис. Ты сам захотел стать таким. Это у тебя в крови. Ты боишься признаться себе, но я вижу тебя насквозь. Ты не можешь спрятать чувства и желаешь окончить ритуал. В твоей душе не осталось ничего святого. Ты потерял ту примитивную радость, забыл, что значит любовь. Я не стал бы так бороться, зная, что в тебе еще бьется сердце. Так зачем ты сопротивляешься, мальчик? Зачем так старательно пытаешься меня изгнать из своей жизни, если всю жизнь приглашал к себе? — могучий, низкий, студенистый голос исходил не только от стен, но и от потолка. Во мраке комнаты таилось нечто, державшее в узде силу тысячи и сотни тысяч, и это не могло обойти меня стороной, насколько сильно я чувствовал рядом необъяснимое, словно надо мной нависла чудовищно громадная гора. Проклятый миром Левиафан.

— Дверь была открыта, мне оставалось только дернуть за веревочку, Денис, оставь все и иди за мной… тебя здесь больше ничто не держит. Иди за мной…