Жалоба

Но, этот оплот воинствующего феминизма, был таковым лишь в часы приема посетителей. Дома же, у нее обитал, наверное, один из худших представителей мужского племени. Маменькин сынок, никогда и нигде не работавший Аркаша, был известной личностью (и то, под ником) только на полях сражений одной сетевой компьютерной игры. Пиво и чипсы составляли его ежедневную диету, а выйти из дома было для него сродни восхождению на Эверест. Тем не менее, прижавшись ночью к его рыхлому боку и слушая его молодецкий храп, ни на что на свете не променяла бы Нателла эти минуты простого женского блаженства.

Однако, к тренингам. Их логическая конструкция была не сложной. Самооценка, которую обещали здесь поднять, на первом этапе беспощадно растаптывалась. Начиналось все с массированной атаки на мораль, которая, как известно, ничем, кроме себя самой, не обосновывается. Из всех калибров, прямой наводкой, расстреливалась она циничной логикой, выкладками социал-дарвинизма, оправданием эгоистичных животных инстинктов. Далее, на этом выжженном поле, насаждались уже иные ценности: бесстыдное самолюбование, отрицание семьи и социальной роли женщины, страсть к потреблению, оголтелый карьеризм.

С привычных фраз и отрепетированных ужимок, Нателла начала вещать:

– …Вспомните о великих женщинах: ученых, поэтах, музыкантах. Да, известных мужчин больше. Но говорит ли это об их преимуществе, их способностях или уме? Нет, нет и нет! Это говорит лишь о том, что они самоутверждаются за наш счет. Едут на нашем горбу в свой прокуренный и пропитый мужской рай. Пишут свои диссертации, пока мы готовим им борщи и черпают вдохновение в постелях любовниц, пока мы, как дуры, ждем их с затянувшихся за полночь «совещаний»…

Но тут, проверенная методика дала сбой, напоровшись, как коса, на камень. Ибо нельзя разрушить то, чего нету. Самооценка Марьи Ивановны, как уже было сказано, и так мало отличалась от абсолютного нуля. А принимать отрицательные значения самооценка не может, поскольку не является алгебраической функцией.

Придя за повышением осознания своего женского Я, Марья Ивановна, вместо этого, наткнулась на охаивание мужского пола, к которому, до недавнего времени, относилась просто равнодушно, а теперь и с пиететом. Вспомнился образ Виктора Константиновича: какой из него угнетатель женщин? Чушь собачья, нонсенс! Когнитивный диссонанс возник в сознании Марьи Ивановны и уже не позволял воспринимать поучения тренера всерьез.

– Мария! Да-да, вы, выйдете, пожалуйста, сюда, на середину, – обратилась Нателла к Марье Ивановне.

Оглядываясь и испытывая крайнюю неловкость, Марья Ивановна вышла вперед.

– Мария, вы замужем?

– Нет.

– Мария, скажите, когда в последний раз вы посещали косметолога?

– Да вот, не поверите: неделю назад, буквально.

– Хорошо, Мария. Спасибо. Вернитесь на свое место.

Нечасто случалось такое с опытным тренером. Ничего толком не сказав, бабуля уела ее. Н-да… Марья Ивановна сразу не понравилась Нателле. Она очевидно выбивалась из привычного ей клиентского возраста. В эти годы от человека можно ждать чего угодно: Зачем она вообще пришла? – думала Нателла: На внуков, что ли, пожаловаться или на подагру? Чуть позже, старой психологической уловкой, она решила выставить Марью Ивановну дурой. А сейчас – переключилась на высокую симпатичную женщину лет сорока, лицо которой было очень хорошеньким за исключением слишком уж глубокой морщины, пролегавшей на лбу, между бровей.

– Галина! Теперь вы. Выходите сюда, ко мне, не стесняйтесь! А вы, Галина, замужем?

– Я тоже, – нет.

Да что ж такое-то? – подумала Нателла: Прямо, заговор разведенок какой-то!

– А сколько у вас детей?

– У меня их нет. Вы извините, я, пожалуй, пойду, – сказала Галина и уверенно направилась на выход, отцепляя по дороге бейджик от одежды.

– Вы знаете, я тоже пойду. Спасибо вам. Пойду я…– сказала Марья Ивановна и поспешила вслед за Галиной, что б не раскланиваться со всеми в одиночестве.

Очутившись в коридоре и закрыв за собой дверь, Марья Ивановна вздохнула с облегчением. – А вы первый раз тут были? – обратилась она к Галине.

– Да, увидела рекламу по телевизору и решила сходить. А вы?

– Я тоже, в рекламе увидела. Вы извините за бестактность, у вас проблема какая-то?

– Проблема. Я пятнадцать лет с женатым мужчиной встречаюсь. Ни семьи, ни детей, ничего нет в жизни, кроме встреч с ним. Сколько предложений приличных было… Не могу. Убей – не могу. Никого даже представить рядом с собой не могу. Понимаете, что это? Осуждаете, наверное?

– Нет, не осуждаю.

– А мне знаете, все равно. Пусть осуждают. На весь мир плевать. Мать со мной из-за этого пять лет не общалась. Так и умерла не простившись. А я, знаете, как собачонка к нему привязана, ничего не могу с этим сделать.

– Несчастный мы, женщины, народ…