Жалобная книга

– Да я вот, честно говоря, все соображаю: с чего начать?.. Ну, как я разыскал девочку и дождался, пока она загрустит, это не очень интересно, да? Сам не маленький, и без меня все понимаешь… Потом – все как обычно, пожил немного в ее шкурке. Это было скорее приятно, чем нет, особенно когда начался индийский период, но ничего выдающегося. Потом девочка, как и рассказывала твоя Варвара, познакомилась со старухой. Вернее, познакомится. Забавная путаница выходит у нас со временем, что да, то да… Скажем так: однажды, примерно год спустя, в нескольких тысячах километров отсюда одна старая индийская ведьма заговорит со своей юной подружкой и скажет – не ей, мне: “Сынок, да что ж ты такой неугомонный?!” И я всерьез задумаюсь: а действительно, с чего бы?.. Вернее, я-то как раз, не “задумаюсь”, а “задумался”. Глагол должен быть в прошедшем, на фиг от меня ушедшем времени. Странно, да?.. Наша беседа для этой тетки, Мататары, в будущем, а для меня – в прошлом, и, знаешь, не представляю, каким образом, но ведьма это прекрасно понимала! Возможно, куда лучше, чем я сам.

Он умолкает. Достает из холодильника обещанную кормежку: бутерброды с красной рыбой, оливки, сыр с прожилками синей плесени, еще какую-то прекрасную дрянь из серии “ужин одинокого буржуя”. Я понимаю, нелегко человеку. Что-то такое нужно рассказать, для чего и слов-то пока не придумали. Некому было придумывать нужные нам сейчас слова, ибо из походов, подобных Юркиному, надо думать, мало кто возвращался. Вот и сбивается с одного на другое, жилы из меня тянет – не со зла, просто не выходит иначе.

– Что-то особенное между вами вышло? – спрашиваю. – Или просто поговорили по душам, и ты вернулся сюда?

– Просто поговорили по душам, да, пожалуй… Если ты имеешь в виду: не применяла ли она силу, то нет. Исключительно силу убеждения. Назвала меня “пропащей душой”, представляешь? А потом предложила поговорить наедине, без свидетельницы. То есть, без Лии этой, из-за которой весь сыр-бор.

– “Наедине” – это как? – изумляюсь.

– Не знаю. Трудно сказать. Все было странно. Она что-то такое проделала, какой-то неуловимый, незначительный, на первый взгляд, жест – Знак, что ли, вроде нашего? – и мы вдруг оказались наедине. Тотальное уединение вдвоем, когда для меня весь мир состоял лишь из ее лица и голоса, а ее миром, надо думать, был я… Знаешь, на самом деле, эта Мататара вовсе не старуха. И вряд ли просто ведьма. Она – нечто большее. Не знаю – что. Не богиня же, в конце концов…

– Почему нет? – ухмыляюсь. – Индия, страна чудес. Там боги и должны бы ходить босиком по улицам городов, или даже открывать рестораны национальной кухни. Самое то.

– Вот прямо сейчас не нужно надо мной смеяться, ладно? Потом, если захочешь, посмеешься. Мне и так трудно рассказывать.

– Прости. Я не смеюсь, но все равно, прости. И ведь знаю, что самые важные вещи трудно рассказывать, а сам, дурак, перебиваю. Все, заткнулся. Продолжай. Как это было?

– “Как” – это вопрос, на который у меня нет ответа. Как-то “не так” – вот тебе самое точное определение. Я и не помню-то толком ничего, кроме нашей беседы. Потому что разговор, каким бы диковинным ни казался – он и есть разговор, дело привычное. А все остальное было настолько не похоже на хоть что-нибудь знакомое… Ладно, все это интересно, но вряд ли очень важно. Важно то, что она мне рассказала… Начало, кстати, было впечатляющее, что да, то да! “Так и знала, что ты не демон, а просто человеческий щеночек”, – говорит. Представляешь?

– “Человеческий щеночек”? Смешно звучит. Нелепо и трогательно. Точно ведь богиня… Ну ладно, ладно, Бодхисатва какая-нибудь. Не знаю я толком тамошнего пантеона, поэтому – все, молчу. Мол-чу! Где у тебя чашки? Сейчас отколочу твою посудину, и можно будет разливать.

– Варежку возьми, над плитой. А чашки сейчас дам. Так вот, потом эта… это… существо, с которым я остался наедине, вполне доходчиво объяснило мне, чем, собственно, занимаются накхи . Мы с тобой, в частности.

– Хочешь сказать, ты прежде этого не знал?

– Хочу сказать, что прежде я знал, мягко говоря, не все . Я знал, что нужно делать, и как . Знал, чего ни в коем случае нельзя, и что вполне возможно. И еще думал, будто знаю, зачем это нам нужно: победа над временем, накопление богатого персонального опыта в кратчайшие биологические сроки, стремительное индивидуальное развитие за счет интенсивного бытия, и все такое прочее… Думаю, мы все примерно одинаково это себе представляем. Так ведь?

– Ну… Да, пожалуй. Примерно так…

– Так вот, – вздыхает. – На самом деле, дело обстоит совсем иначе.

Он умолк, прикрывшись кофейной чашкой. То ли формулирует, то ли просто наслаждается напитком. Я, по крайней мере, использую паузу, чтобы сожрать бутерброд. Забегались мы с Варей сегодня, заплутали в каменной московской тайге, на обед было у нас по чашке кофе, на ужин – мечтательное обещание себе: “Вот приедем домой, и уж там-то…”

А дома телефон этот трескучий. И, следовательно, никакого ужина.