Жан Брюс. Детективы

— Гледис, я очень хочу вам помочь, но для этого необходимо, чтобы вы мне сказали, наконец, в чем же дело?

Она вдруг упала на диван, сотрясаясь от рыданий. Питер почувствовал, как в нем широкой волной поднимается злость. Он резко встряхнул ее, а потом опрокинул на спину, чтобы лучше видеть ее лицо.

Глаза Гледис были сухими, но ее расширенные зрачки и выражение лица говорили о страшной панике. Он отпустил ее и встал. Потом он отправился на кухню и нашел там в раковине, в ведерке со льдом бутылку шампанского. Он взял ведерко и вернулся в гостиную. Гледис встала и покорно проговорила с нервным смехом:

— Позвольте уж мне заняться этим, Питер.

Она захотела взять у него ведерко, но оно выскользнуло у нее из рук, и ледяная вода окатила детектива. Питер испуганно отступил назад и выругался сквозь зубы. Застыв на месте, она огорченно пробормотала:

— Боже мой! Какая я неловкая! Я так огорчена, Питер…

Не отвечая ей, он снял пиджак и бросил его на спинку кресла. Но брюки его тоже были мокрыми. Он подобрал ведерко, бутылку и поставил их на низенький столик.

Как ни странно, но этот случай, казалось, вернул молодой женщине утраченное равновесие, и она предложила:

— Снимите ваши брюки, у меня есть электрическая сушилка, мы просушим их.

Он послушался, а Гледис направилась в ванную. Его охватило чувство неловкости. Что-то в поведении молодой женщины казалось ему несколько фальшивым и настораживало его. Она вернулась из ванной и включила сушилку. Шум электрического мотора мешал их разговору. Недоумевающий взгляд Питера снова упал на пистолет, лежащий на диване, он взял его и отнес на шкафчик. Ни слова не говоря, он вернулся к дивану и сел с краю. Гледис, все более нервничая, водила теплой струей воздуха по мокрым брюкам.

Он попытался размышлять. Когда Гледис позвала его, он решил, что ей угрожает немедленная опасность. Но если опасность существовала вообще, она никак пока не проявлялась. Было бы естественно, если бы она сразу же, после его прихода, объяснила ему подробно причины ее страха. Но она ничего этого не сделала.

Наблюдая за ней, Питеру казалось, что он присутствует на каком-то спектакле, устроенном ради него, но замысел которого ему был непонятен. Он инстинктивно не доверял Гледис. И как он сейчас уже думал, по-видимому, вообще не существовало никакой причины для того, чтобы она с такой стремительностью отстранилась от Стефана Дунса, чтобы так вот, очертя голову, броситься в его объятия. Во всем ее поведении были такие детали, которые даже несколько шокировали его…

Вероятно, Гледис могла следовать определенным инструкциям. Позвав к себе домой, она всячески пыталась задержать его здесь, может быть, с целью отвлечь его внимание от, возможно, очень важных событий. И сколько Питер ни ломал себе голову, он никак не мог представить, что же это могли быть за события…

Грегори был убит вчера вечером. Это был, безусловно, совершенно неожиданный факт, который освещал все дело совсем по-иному. Все было чрезвычайно запутано, но, во всяком случае, по мнению Питера, общая ситуация не так уж значительно изменилась…

Заметно уставшая, Гледис развесила его брюки на спинке стула так, чтобы теплая струя воздуха из сушилки, которую она поставила на стол, была направлена прямо на них, и теперь ей незачем было держать ее в руке. Она, избегая взгляда детектива, вернулась на диван, села возле Питера и прижалась к нему. Питеру казалось, что он играет какую-то строго отведенную ему роль, но присутствие этой красивой женщины не могло оставить его совсем равнодушным, хотя он и сопротивлялся, как мог.

Он громко откашлялся, чтобы очистить горло от сжимающего его комка, и проговорил:

— А теперь, Гледис, говорите, я вас слушаю…

Она обняла его за шею и с дрожью в голосе ответила:

— Только не сейчас… Я не могу говорить при таком шуме.

Он снова взял ее за подбородок. Широко распахнутый тонкий пеньюар представлял его взору замечательные формы молодой женщины. Непреодолимое желание охватило Питера, и нечто, вроде занавеса, опустилось на его рассудок. Для него ничего в настоящий момент не существовало больше, и ничего больше не имело значения, кроме этой красивой женщины, которая так откровенно предлагала ему себя. Он почти с яростью опрокинул ее на диван и впился в ее губы…

Посторонний шум, неожиданно ворвавшийся в его сознание, заставил его очнуться. Перекрывая шум мотора сушителя, до его ушей откуда-то издалека донесся прерывистый звон. Приподнявшись на локте, он увидел, как вдруг изменилось лицо Гледис. Она легко поднялась и пробормотала почти равнодушно:

— Звонят в дверь…

Он быстро вскочил. Даже не подумав о том, в каком он виде, Питер устремился к двери, но она успела схватить его за руку, чтобы удержать.

— Нет, Питер! Нет! Не открывайте!

Он с силой оттолкнул ее, пробежал через комнату в коридор. Полный злости, он отодвинул засов и открыл дверь…

Окруженный, как обычно, своими сотрудниками, перед ним предстал сержант Бил Хастен. Одно мгновение обе стороны ошеломленно смотрели друг на друга, потом, побагровев, полицейский вдруг взорвался:

— Это что же может означать ваша шутка?