Жан-Поль Бельмондо. Профессионал

«…Когда фильм имеет успех, никто не звонит, чтобы поздравить. А тут телефон не умолкал, все хотели знать, сколько денег я потерял… Знаю, что зритель предпочитает меня в других ролях. Но это не помешает мне сделать нового „Ставиского“. Критика вправе считать, что я не справился с ролью. Но нападки на Рене, который не снимал пять лет, совершенно возмутительны. Я убежден, что, если бы он сделал картину с другим актером, оценка была бы иная. Газеты набросились на „Ставиского“, потому что за ним стоял Бельмондо, крупная звезда Бельмондо, который посмел пригласить в качестве режиссера Алена Рене. Писали даже, что я оказывал на него давление. А уж если бы подтвердился слух о нашей ссоре, о том, что он высказал сожаление по поводу того, что поручил мне роль Ставиского, они наверняка проявили бы большую снисходительность. Мне упорно втолковывали, что мое дело – сниматься в других фильмах. Так вот я спрашиваю себя: в каком фильме этого года я бы должен был сняться и не снялся? И не вижу такого. Так что я ни о чем не жалею».

Со своей стороны Ален Рене много лет спустя вспоминал:

«…Да, Бельмондо был оскорблен приемом, оказанным фильму критикой и зрителем. Я тоже. Но хотя фильм и не принес больших денег, Бельмондо на нем ничего не потерял. Во всяком случае, он сам мне так говорил. Пример Бельмондо свидетельствует о другом. Когда сталкиваешься с провалом таких картин, как „Леон Морен, священник“, „Модерато кантабиле“, „Вор“, „Безумец Пьеро“, „Ставиский“, „Сирена с «Миссисипи“ (обратите внимание на этот список, которым может гордиться всякий актер. – А. Б.), видишь, как сам зритель подталкивает Бельмондо к созданию картин, обреченных на успех».

Несомненно, Жан-Поль отдавал себе отчет, что фильм, в котором он будет сниматься, некоммерческий. Но ему было интересно познакомиться с талантливым Аленом Рене. А прежде всего его привлекала своей многогранностью новая роль. Он впервые должен был сыграть трагического героя с отрицательным знаком, героя политического фарса. «Пирамидальный» характер образованного Стависким Байонского банка позволяет увидеть в нем одного из предшественников пресловутого российского Мавроди с его «МММ», подтверждая неоспоримый факт: жулики обогащаются, а простофили остаются в дураках. Роль Ставиского позволила Жан-Полю снова продемонстрировать неординарность своего дарования. В сценах из прошлого он выглядит эдаким барином, чаровником, а в конце – играет затравленного зверя: охотники все ближе, собачий лай все громче. Бельмондо резко сменяет «краски» своей палитры. Нет, Ставиский ни о чем не жалеет, с наслаждением вспоминая, как морочил головы доверчивым людям.

Структурно фильм построен в виде постоянных «флешбеков» (возвратов назад), как это было в «Воре». Прошлое как бы проявляется под воздействием «химикалий»-воспоминаний, приводя Ставиского к единственному выводу: за все надо платить. Даже ценой своей жизни. И тут уж не важно – ты себя убил или тебя убили.

Роль Александра Ставиского – единственная роль в «биографическом фильме» у Бельмондо. Он всегда гордился тем, что сыграл ее, что дал работу выдающемуся режиссеру Алену Рене. «Ставиский» занимает в его жизни такое же место, как роль господина Клейна в фильме Джозефа Лоузи у Алена Делона. Смею высказать предположение, что не будь Бельмондо в «Стависком», не было бы в тот же год Делона в «Господине Клейне» – остро политическом, антирасистском фильме выдающегося американского режиссера, нашедшего убежище после маккартистских чисток в Европе.

Фильм Алена Рене не мог не привлечь внимания отборочной комиссии Каннского фестиваля. Внутренний голос подсказывал Жан-Полю, что «Ставиский» вряд ли понравится членам жюри, во главе которого в тот год стоял академик Рене Клер. Но его уговорили повезти фильм в Канн. Потом он очень жалел, что поддался на эти уговоры. Картина действительно не была оценена по заслугам. Словно в виде издевки, был отмечен лишь старый актер Шарль Буайе во второстепенной роли барона Рауля. Кстати, отечественный критик Р. Н. Юренев, бывший в 1974 году членом жюри от СССР, в статье, опубликованной в «Искусстве кино», весьма пристрастно оценивал картину своего «любимого режиссера Алена Рене», взвалив всю вину за провал на сценариста Хорхе Семпруна. В то время наша критика весьма догматически оценивала произведения кино. Не по законам искусства, а, скажем, по «личному делу». Хорхе Семпрун как раз числился антисоветчиком и троцкистом. Не зря же, мол, он ввел в картину фигуру Троцкого! Еще свирепее будут на него нападать за участие в создании картины Коста-Гавраса «Признание» – о чехословацких процессах. Сколько тогда всяких инвектив было адресовано создателям фильма. Понадобилось много лет, прежде чем этот честный и принципиальный фильм был реабилитирован и его создатели смогли приехать в Москву на премьеру.

Ас кассовых сборов

Впрочем, Жан-Поль-продюсер не мог не сделать выводов из провала «Ставиского». Поэтому другие картины, снятые вслед за ним, больше отвечали нормам коммерческого, хотя и весьма доброкачественного, кино.