Жан-Поль Готье. Сентиментальный панк

В любом случае в этом покинутом народном дворце, в этом разоренном улье Готье собирался делать свой мед, поселить там своих рабочих пчел, трудящихся фей, свои маленькие руки и большие идеи. Так же как существуют Миттераны великого труда, должен был появиться Готье «Будущего пролетариата», получивший семилетний мандат на правление в мире от-кутюр. В то же время стартовал конкурс на проект переделки здания на улице Сен-Мартен, которое время превратило в невзрачную бетонную конструкцию, усыпанную старой гипсовой крошкой.

Восстановление здания было доверено архитекторам Алену Моатти и Анри Ривьеру. Этому тандему удалось сохранить величественные арки в главном зале. Результатом стал восхитительный наряд Арлекина. Первоначальное общее, «народное», пространство исчезло, уступив место интерьерам, словно перенесенным сюда из фильмов Висконти. Обновленное здание на улице Сен-Мартен стало напоминать одновременно дворец и роскошную гостиницу, театр и оперу, воплощать эстетику рококо и стиль «Баухауз». Оно соответствовало образу Готье и двадцать первому веку: одновременно безумное и сдержанное, поражающее огромными площадями и строгостью структуры. Это был дом моды в том смысле, в каком Барт определял моду как область «слишком серьезную и слишком суетную». Это было нечто среднее между торжественностью, которую подчеркивала монументальная лестница золотого века, сразу бросавшаяся в глаза, и игривой добродушной практичностью. Для того чтобы сохранить воспоминания о прошлом дворца, там оставили несколько кресел, обитых красным бархатом: ностальгическая нотка, напоминавшая о временах, когда здесь располагался кинотеатр. Окна как в османовских домах и новейшие материалы – белые мозаики в стиле парижского метро, черный пол из литого асфальта, линолеум, сополимер, алюминий, металл и стекло – сосуществовали в полной гармонии. На втором этаже располагались салоны от-кутюр, примерочные с трехчастными зеркалами.

На первом этаже проходили дефиле. Все пьесы должны были разыгрываться здесь, в этих стенах. Известный любитель old school, Готье снова обратился к традиции «в кругу своих». Особенно он старался избегать импровизированных экскурсий, когда модницы, сжимая в обтянутой перчаткой ручке карту, бродят в поисках старого склада, заброшенной мясной лавки, муниципальной гимназии или разрушенного вокзала в округе 9–3, – это они-то, которые никогда не пересекали границы периферии (возможно, требовалась виза?). Стараясь уйти от все растущего спроса на забаву, уничтожая тенденцию расширять географию подиума, которую он сам и создал, Готье незаметно поднимал планку. С фольклором покончено. Он уже на другом уровне, он сосредоточен. Теперь спектакль призван сделать моду областью привилегированной, строгой и серьезной.

Единство времени, места и пространства: здесь подчиняются законам классического театра. Работники коммерческого отдела и творческих мастерских, пресс-секретари и ассистенты – вся команда совместно создавала мечту Готье. На верхних этажах дворца, воцарившись над двумя нижними частями ателье, где работали швеи, располагались творческие студии. Что же касается хозяина, то из пяти тысяч квадратных метров своего «Бутона» он оставил себе лишь тридцать. Небольшое, скромно обставленное помещение с раздвижными стенами и окнами, выходящими на крыши Парижа, стало его кабинетом. Лежбище кота, который гуляет сам по себе… Под открытым небом третьего тысячелетия.

Некоторым нравится устраивать шоу

Мы чаще водимся с теми, кто нам нравится, нежели с теми, кого мы уважаем.

Кребийон-младший

Приближался апрель 2002 года. Жан-Полю должно было исполниться пятьдесят. Юбилей? Он терпеть не мог юбилеи. Следуя собственным негласным правилам, он предпочитал «веселый неюбилей», который можно устроить в любое время, как «день нерожденья», придуманный Льюисом Кэрроллом, чтобы развлекать не по годам умных детей. Он забывал и про свои дни рождения, и про круглые даты других. Запрограммированные праздники его утомляли. Готье считал их искусственными и скучными. Он был fashion star[218], он стал знаменитым в довольно молодом возрасте, можно сказать, вырос под светом прожекторов, был почти вытолкнут вперед, на роль лидера и героя молодых французских модельеров. Он запечатлен рядом с Ракель Уэлч, Мадонной, Джонни Холлидеем, Брюсом Уиллисом, его беспрестанно фотографируют в Каннах во время кинофестиваля, в Авиньоне во время театрального фестиваля, в Лас-Вегасе и на Родео-Драйв в Беверли-Хиллз… Но сам он видел себя скорее Зелигом, человеком-хамелеоном из фильма Вуди Аллена, который волей случая оказывается рядом со знаменитостями своего времени.