Жандарм 3

Пробухав сапогами по лестнице вниз, вся наша четверка вышла на улицу и показательно уселась в карету. Извозчик тут же стеганул вожжами лошадь, и через минуту карета скрылась за поворотом на соседнюю улицу.

Но отъехали мы недалеко. Как только стало понятно, что из окон пятиэтажки нас не видно, я тут же приказал вознице остановиться и ждать нас здесь, а сам скрытно двинулся обратно. То же самое сделали и бойцы роты с Ибрагимом, только двигались они немного другим маршрутом, стараясь охватить здание с затаившимися революционерами с других сторон на случай, если те прямо сейчас решат сбежать.

Задумка у меня была проста — показать тем, кто покинул квартиру, что мы лопухи и не догадались о том, что сбежавшие еще в здании. Заставить их либо выйти от соседей, к которым, я был уверен, они пошли, и вернуться к себе в квартиру, либо просто расслабиться. Если они не вернутся в свою квартиру, то мысли, как определить к каким именно соседям они пошли, у меня тоже были. А там уж я найду способ безопасно для обычных граждан империи выманить их на лестничную площадку.

Самый опасный участок, где меня могли обнаружить — дорогу — я перешел в наиболее темном месте. Парочка раскидистых деревьев, создавших своими кронами тень над проезжей частью, помогла мне укрыться от лунного света. Да и походку я постарался сымитировать как у пьяного работяги, возвращающегося домой. Если кто меня и заметил из окна, я очень надеялся, что не вызвал их подозрений.

Проникнув обратно в подъезд, я не поленился и даже разулся, чтобы ненароком не выдать свое присутствие стуком обуви о половицы пола. Так и поднимался на третий этаж: в одной руке сапоги, в другой — взятый наизготовку револьвер.

Аккуратно прислонив сапоги к стене, я стелющимся шагом прошел от лестницы к седьмой квартире и попробовал открыть дверь в нее. Получилось! Значит, сбежавшие революционеры все еще сидят у соседей? Дверь при прошлом открытии не скрипела, так что я без опаски распахнул ее и опять проверил всю квартиру. Пусто! План «А» не сработал. Надо теперь выяснять, у кого спрятались двое мужчин, отмеченных в листке Калюжного.

Вернувшись на лестничную площадку, я вложил револьвер в кобуру и тихонечко выдохнул, настраиваясь на не самые приятные ощущения. Моя задумка была проста — воспользоваться тем навыком ощущения эмоций, которому нас научили на курсах в жандармерии, и понять, откуда исходят самые сильные эмоции. Опасность здесь была в том, что не видя человека, мне придется создавать слишком широкий канал восприятия окружающего пространства и если я переборщу, то могу банально свалиться в обморок от эмоциональной бури, что на меня навалится.

Седьмая квартира была условно слева, когда только поднимаешься на площадку. По центру была восьмая, а справа — девятая. Проверить мне нужно была в первую очередь именно их. Я подошел к «центральной» двери и аккуратно прислонившись лбом к ней, создал пока небольшой канал восприятия эмоций. Ничего. Пришлось чуть расширить его, прежде чем внутри меня возникло ощущение недоумения, раздражения и голода. Подходят ли эти чувства сбежавшим революционерам? По логике — да. Они ведь так и не доели свой ужин, когда мы подъехали. Но на всякий случай нужно проверить и что у других соседей происходит.

Отлипнув от двери восьмой квартиры, я двинулся к девятой. Все также я шел босиком, поэтому двигался по площадке практически бесшумно. Снова прислонившись лбом к дверям, я повторил процесс создания канала восприятия эмоций, лишь в этот раз сразу сделав его побольше, а не начиная с «узенького» прохода. Как оказалось — зря.

В груди зародилось и почти мгновенно разрослось чувство нетерпения и злости. Захотелось быстро, вот прямо сейчас, выломать эту дверь и ворваться внутрь! Затем его перебил страх и опаска. Надо не просто выломать, а лучше — быть готовым стрелять в любого, кто окажется за дверью. Моя рука непроизвольно поползла к лежащему в кобуре револьверу. К этим эмоциям добивались ужас и безнадега. Меня там убьют. Стоит дернуться, и я уже не вернусь в свой дом.

Как я сумел прервать действие канала, я сам не понял. Но сделал это очень вовремя. Еще чуть-чуть — и от накатившего сильнейшего эмоционального шторма я пошел бы в разнос. Ноги дрожали. Я не удержался и буквально сполз на пол, прислонившись спиной к стене. По лбу, спине и груди тек липкий холодный пот. Если бы я не прислонился лбом к дверям, то точно ударился бы о них головой или еще чем-то, выдав свое присутствие. Посмотрев на свои руки, с удивлением увидел в правой ладони сжатый до побелевших пальцев револьвер. И палец так предательски и тянется к курку!

Похоже, теперь я знаю, где спрятались сбежавшие. Какие эмоции и кому принадлежат — нет, а вот то, что их сила слишком велика для обычного размеренного дня — уверен полностью. Да и такое чувство, что люди их испытывающие недалеко от дверей стоят. Может даже прислонились ухом с той стороны и старательно прислушиваются к каждому шороху.