Жандармский дворик

– Увидят, – вздохнул Рару, – но не ночью.

– Рару! – спросил Генрих. – А чего хотят фиолетовые?

– Захватить власть на корабле и в Солнечной системе. Подчинить себе все планеты, и главное, Землю – самую красивую и единственную, оставшуюся в живых.

– Нашу любимую Землю? – переспросила Икара.

– Ну да, а потом они будут строить планы по вхождению во Вселенную, имея в руках жизнь Солнечной системы. Жизнь – это самое главное. Никто до сих пор не знает, как вдохнуть жизнь в материю. Только живое рождает живое. Но штука ещё и в том, что фиолетовым не нужно много людей на Земле. Когда много людей, становится трудно за всеми следить. Им нужно оставить одну шестую от всего населения, поэтому они всегда помогают тому, чтобы были войны, болезни, эпидемии, ураганы, наводнения, землетрясения, грязный воздух, мусор. Ну и революции, конечно.

– И революции? – протянул недоверчиво Генрих, вспомнив Первомайскую демонстрацию на Красной площади, полной цветов и транспарантов, Мавзолей, себя счастливого, с красным флажком в руке.

– Смотрите! – Рару показал глазами на открывающуюся дверь.

Из неё вышел мужчина и пошёл по тротуару. Это был настоящий деловой человек: серьёзный, сосредоточенный, а в правой руке он нёс портфель с документами. За ним шли ещё двое, помоложе, в руках у одного был небольшой чемодан. Мужчина посмотрел по сторонам, пересёк улицу и направился по направлению к ожидавшей его коляске, запряжённой парой лошадей. Извозчик, управлявший этим экипажем, дотронулся до своей шапки, показывая, что видит клиента.

– На вокзал! – сказал мужчина.

Тот, который нёс чемодан, погрузил его на коляску, и она тронулась.

– Господин Дангауэр поехал к своему другу. У него в портфеле лежит одна очень важная вещь, доставшаяся ему от старого немца, аптекаря, державшего свою аптеку в Москве ещё со времён Лефорта. Старик вручил её Дангауэру перед самой своей смертью. Это очень важная вещь, – Рару обвёл всех глазами и медленно произнёс, – мы приехали за ней.

Генрих уставился на удаляющуюся коляску, пытаясь что-то вспомнить.

– Рару, я знаю, куда он едет… – начал Генрих и тут же увидел, как за экипажем пристроилось фиолетовое облачко, еле различимое. – Смотрите, жуки его преследуют!

– В этом-то всё и дело, – сказал грустно Рару, – им тоже нужен этот Золотой диск.

– А что это за диск? – спросил Лёша.

– Это древний Золотой диск размером… – инопланетянин задумался, подбирая нужное сравнение.

– Может, с тарелку? – спросила Икара.

– Нет, скорее, с чайное блюдце, – уточнил он и улыбнулся. – В середине есть главная точка, на которую надо навести солнечный луч и прочитать правильную просьбу. Если Солнце захочет, то в воздухе появится прозрачный экран, и там будет написано то, что нам надо. Говорят, вместо слов там может появиться лик, с которым можно разговаривать. Но такое было всего один раз, ещё до того, когда начался эксперимент с заселением Земли. Миллионы земных лет назад.

– Я знал Ральфа с первых дней, как приехал в Россию. Он мне был как отец, – вдруг сказал Генрих, явно вспоминая, когда он был Дангауэром.

– Ты хочешь сказать, ты ему доверял? – спросил Лёша.

– Да. Он принёс мне свёрток. Я развернул ткань и увидел каменный футляр. На нём были выбиты фигурки птиц. Это оказались любимые птицы древних инки – тинаму, но Ральф сказал, что то, что находится внутри этого футляра, намного древнее народа инки. Просто инки были последними, кто владел этим сокровищем.

– Инки? – удивилась Икара, – что-то знакомое, но откуда я это знаю, трудно понять.

– Поехали дальше, – сказал Рару.

Кирди поднялась и почти сразу спустилась на новом месте.

Это был другой город – не Москва. Они приземлились недалеко от очень красивого дома. Икара сразу загляделась на дом. Цветущий необычный палисадник, ажурная ограда, беседка на углу, гранёная башня с куполом, окна разных размеров и странная выпуклая стеклянная стена в железном каркасе. Да и сами стены были такие интересные: из разных камней и с разной отделкой.

– Настоящий дом, – вздохнула в восхищении Икара. – Кто же здесь живёт, Рару, ты не знаешь?

– А ты посмотри повнимательнее, – ответил Рару.

Икара задумалась.

– Парадный вход ведёт в здание не с улицы, а со стороны небольшого дворика, так? – спросила она Рару.

– Вспоминай, вспоминай.

– От тамбура открывается вся большая анфилада.

– Что открывается? – переспросили мальчики.

– Анфилада включает вестибюль, – она пропустила их вопрос и продолжила, – аванзал, большой зал и зимний сад. Вот что в этой стеклянной стене – там зимний сад! – радостно воскликнула Икара. – Центральное звено анфилады – зал, где она устраивала приёмы и репетировала. Там жила балерина! Я строила этот дом, то есть строил…. – она опять задумалась и даже свела брови, – да, я… была архитектором.

– А это Санкт-Петербург, – сказал Лёша.

– В этом доме жила Матильда Кшесинская – самая известная балерина Мариинского театра. Дом, который я построил для неё, был лучшим моим творением.