Жанна д'Арк

Повествование М.Твена, едва автор переходит к описанию этого процесса, становится гораздо более жизненным, чем в начале. Это и понятно. В первых частях романа источниками о жизни Жанны д'Арк служили косвенные книжные свидетельства. В материалах самого допроса, в свидетельских показаниях родственников, земляков и близких перед М.Твеном вырисовывались во многом стереотипные ответы о «голосах» и «святости поведения», о том, что Жанна «была, как и все»...

Общепризнано, что если первые части романа отмечены некоторой сентиментальностью вымышленного рассказчика, то картины инквизиционного процесса исполнены большого драматизма. Массовые сцены, – а только от массового героизма при переходе к атаке против лагеря англичан под Орлеаном и надо было ждать избавления, – не очень удались американскому романисту. Но вот схватку Жанны с ее извечными идеологическими противниками, с отцами церкви во главе с епископом Кошоном М.Твен изобразил весьма убедительно и живо. Все, что касалось облика Жанны, было окутано дымкой легенды. Особо почитаемый М.Твеном историк Жюль Мишле так и писал: «Она была живою легендой». И действительно, как Жанна держалась в седле, какие предпочитала доспехи, при каких именно обстоятельствах препоясалась древним мечом, – все это известно только народной легенде. Лишь память народа, а не труды историков военного искусства, хранит свидетельство об этом, как равно и об использовании пастушкой из Домреми артиллерии. Поневоле М.Твен был связан здесь литературными обработками легенд о Жанне.

Но когда М.Твен переходит к описанию процесса 1431 года, к изображению допросов, во время которых казуистика матерых схоластов и инквизиторов была пострашнее любых военных ловушек англичан или бургундцев, вот тут он с большой выразительностью рисует нравственную силу Жанны д'Арк. М.Твен выступает одновременно и как сатирик – в обличении всей своры палачей Жанны, и как поэт – в изображении самой народной героини. Писатель показывает, как церковные ищейки словно бы нападают на след возможного «отступничества» Жанны, когда ставят перед нею различные казуистические вопросы. Но... тщетно! Здравый смысл, врожденное чувство юмора, а главное, всепоглощающая воодушевленность патриотическим подвигом – все это помогает Жанне избежать самых гибельных ловушек. Героиня одерживает одну моральную победу за другой. На судебном процессе в Руане, где ей было отказано во всем, ее ни разу не поставили в тупик, не заставили признаться в дурных помыслах, в «дьявольских кознях». Когда Жанну пытаются обвинить в непослушании родителям, в самовольном уходе из Домреми, патриотка отвечает, что она поступила как дочь Франции; когда ее спрашивают, почему она облачилась в мужскую одежду или почему она призывала к сражению в канун пасхи, ответы ее на каждый из этих вопросов – это ответы девушки из народа, народной героини, горячо любящей свою родину. На одном из дознаний Жанну спрашивают, как могла она побуждать соотечественников к убийству. На это девушка отвечает: пусть иноземцы уйдут отсюда, и тогда все будут спокойны, а если они останутся, то будут убиты. Один из судей прошамкал на лимузенском наречии: «На каком языке говорили с тобой „голоса“?» Жанна гордо ответила: «На лучшем языке, чем ваш».

Перед каждым автором, который писал о Жанне д'Арк, вставала задача объяснить природу ее воодушевления «голосами». Марк Твен показывает, как церковь сначала использовала это, а затем цинично надругалась над этим же. Он пишет: «Голоса» Жанны, или, лучше сказать, какой-то внутренний инстинкт..." Этим сказано все. М.Твен приходит к выводу, что «голоса» девушки из народа – это ее внутреннее понимание долга, или, точнее, какой-то внутренний инстинкт. Повинуясь этим «голосам», Жанна выступала как воительница и, опираясь на них же, предстала перед трибуналом инквизиции. Ни один вопрос из заданных ей на процессе не был прост, все они, в отдельности и вместе взятые, были цепью гнусной провокации. Величие народной героини, ее душевная сила предстают во весь рост именно на этих страницах.

Стилистический прием повествования от лица секретаря Жанны д'Арк сковал возможности М.Твена-художника во многих отношениях. Вся повествовательная манера стала несколько субъективной, а сатирическому дарованию М.Твена труднее было развернуться. Именно от сатиры этот «Вольтер Америки» должен был воздерживаться в тех описаниях суда над Жанной, которые давались от лица ее секретаря.