Жанна д'Арк

— Шпоры? Зачем? Разве мы бежим? — спрашивает герцог Аленсонский.

— Ни-ни, — отвечает Жанна весело. — Шпоры надобны вам для того, чтобы преследовать бегущих… Бóльшую победу одержит сегодня благородный король, чем когда-либо: это мне обещал мой Совет![258]

Бой был краток, почти мгновенен: едва успели французы напасть на англичан, как те уже отступили, и войско их было разбито наголову. Тысячи четыре взято в плен или перебито. Мертвыми телами покрыто все поле. Взят был в плен и сэр Джон Тальбо.[259]

Выехав верхом на поле сражения, где долго еще продолжалось избиение пленных, Жанна увидела, как одного из них ударил француз по голове так, что тот упал замертво, и, сойдя с коня, кинулась к нему, позвала священника, чтобы он его напутствовал, и, положив голову умирающего на колени свои, ласкала его и утешала, как мать, до последнего вздоха.[260]

XXXVIII

После Патейской битвы все течение Луары было освобождено: путь в Реймс на королевское венчание открыт.

«Бог послал королю святую Деву Жанну… чтобы вести его на помазание, — говорил брат Ришар. — В тайны Божии проникает она, как никто из святых… и если бы хотела, то могла бы сделать так, чтобы ратные люди проходили сквозь стены крепостей, и многое еще другое могла бы сделать, больше этого!»[261]

Людям кажется в ней чудесным «предзнание-воспоминание» (в смысле платоновского anamnesis) о том, чему она никогда не училась.[262]

«Военачальники не могли надивиться тому, что она в военном деле так опытна, будучи во всех остальных делах простейшей поселянкой».[263]

«Простенькой маленькой девочкой была Жанна во всем, кроме военного дела: она умела не только отлично сражаться, но и располагать войска и готовить их к бою, особенно артиллерию. Старый капитан с 20 — 30-летним военным опытом не мог бы лучше сделать».[264] «Жанна ездит верхом и бьется копьем, как лучший из рыцарей; этому все ратные люди удивляются»,[265] — говорит о ней простой народ с восхищением и верит, что она побеждает чудом не только Годонов, Хвостатых, но и последнего врага, Смерть: в городе Ланьи просят ее воскресить умершего младенца.

Видя, что весь народ поклоняется ей, как святой, люди Церкви остерегают ее: — Вы нехорошо делаете, Жанна, принимая такое недолжное вам поклонение; берегитесь, вы вводите людей в идолопоклонство.

— Ваша правда, — отвечает она смиренно. — Я не могла бы уберечься от этого, если бы не хранил меня Господь.[266]

Истинное чудо Девы в том, что она убережется от этих мнимых «чудес», сохраняя в себе до конца равновесие между человеческими и божественными силами.

Узел, которого не могут развязать умнейшие политики, Жанна разрубает, объявив народу от лица Божия, что Карл VII — единственный законный наследник престола, и рассеяв в самом короле все сомнения. Быстрым походом на Реймс опередив англичан, обеспечивает она королю все выгоды царского помазания.[267] Мало веря политикам и военачальникам, слушается только Голосов своих, говорящих ей бесконечно простые слова.[268]

— Семи лет не пройдет, как англичане оставят нам больший залог, чем в Орлеане, и потеряют все во Франции, благодаря великой победе, которую Бог пошлет французам… Я это знаю… так же несомненно, как то, что вижу вас перед собой! — скажет она судьям своим в Руане,[269] и, как скажет, так и будет: семи лет не пройдет от 1431 года, когда она это скажет, до 1437 года, когда французский король Карл VII вступит в освобожденный Париж.

XXXIX

17 июля 1429 года, через три месяца после того, как св. Дева Жанна явилась миру, Карл VII коронован был в Реймсе.

Сткляница с неистощающимся миром заключалась в золотом ковчежце в виде голубя Духа Святого, потому что миро для помазания первого христианского короля Франции принесено было некогда самим Духом Святым, и сткляница оставалась полной всегда, в знак вечности королевской власти во Франции.[270]

Маршал Жиль дё Ретц, тот самый, что служил на крови детей черные обедни дьяволу, отправлен был за Святейшей Сткляницей.[271] Жанна, видевшая скрытое не только в будущем, но и в сердцах человеческих, не ужаснулась ли, увидев Голубя Духа Святого в тщательно от детской крови омытых руках «благочестивого» маршала?

После венчания, войдя к королю, став перед ним на колени и обняв ноги его, Жанна сказала:

— Воля Божия, благородный король, ныне исполнилась: я сняла осаду с Орлеана и привела вас в город Реймс на святое венчание, показав тем, что вы — истинный король, тот, кому королевство Франции должно принадлежать… А теперь я хотела бы уйти от всего и вернуться домой, к отцу и к матери, чтобы снова пасти в поле овец…[272]

И, так говоря, плакала она; и все, глядя на нее, тоже заплакали. Плачет, потому что знает — помнит все, что с нею будет: я уже становлюсь жертвою (II Тим. 4, 5).