Жанна д"Арк из рода Валуа книга третья

Клод не выдержала, прыснула, а потом обняла брата и посоветовала ему не забивать себе голову глупыми домыслами.

Но оставшись одна, она почему-то почувствовала себя огорчённой.

Неужели это из-за того, что Жанна действительно может оказаться бастардом высокопоставленной особы, и, значит, Клод будет ей уже не ровня, потому что в мирное время в глазах всего света это проложит между ними непреодолимую границу?

Кем были родители Жанны?

Раньше, отвечая себе на этот вопрос, Клод сама была в шаге от того, чтобы придумать собственную легенду, но до сих пор задавалась им нечасто. В сущности, какая разница? Разве в её подруге это что-то меняло или определяло? Нет. Огорчение зацепилось в разговоре за что-то другое и повисло неприятным комком страха, словно летучая мышь, заснувшая под балками крыши....

Слова Пьера о том, что дома все считают Девой её, сначала только укололи какой-то смутной печалью, но потом с нарастающим ужасом девушка поняла, что возвращение домой может стать для неё невозможным!

Ах, если бы они смогли вернуться с Жанной – открыто, как две подруги! Она бы с лёгкой душой объяснила всем, что не является чудесной Девой…

Но что, если от неё потребуют сохранения тайны до конца жизни?

И разве позволят Спасительнице Франции жить в захудалой провинции?

Да и отпустят ли её те, кому известна правда о рождении Жанны?

И разве уйдёт сама Жанна теперь, когда заботу и решимость на её лице то и дело разгоняет счастливая улыбка?

Нет. Времена изменились, неумолимо меняя и живущих в них.

«Но если всё это для чего-то сделалось, – утешила себя Клод, – значит, всё, что будет потом, тоже сложится так, как должно. Если мне суждено вернуться – я вернусь. А если моя миссия состояла только в том, чтобы прожить за Жанну её детство, то… что ж, наверное, какая-то судьба уготована мне и в этом случае…».

ПРЕДМЕСТЬЯ ЖАРЖО

(июнь 1429 года)

В первые дни июня войско двинулось, наконец, в Орлеан. А вскоре с небольшим отрядом туда прибыли и Жанна с герцогом Алансонским. Снова оказавшись с ней на военном совете, Бастард словно вспомнил прежние разногласия и стал доказывать, что предместья Жаржо сильно укреплены, да и численность английского войска слишком велика, чтобы вот так вот с ходу их атаковать. Многие его поддержали, но в ответ, как и раньше, Жанна принялась пылко убеждать в невозможности промедления и разгорячилась настолько, что Алансону пришлось взять её за руку, успокаивая. Однако девушка этого прикосновения даже не заметила.

– Как вы не понимаете! – повернула она к герцогу возбуждённое лицо. – Их численность и все их укрепления ничего не будут значить, когда солдаты пойдут в атаку, зная, что ведёт их сам Господь! Я в этом уверена так, словно видела всё уже совершённым! Поверьте же и вы, наконец! Не будь этой веры во мне, я бы предпочла заботиться дома об овцах, а не подвергать себя опасностям, которых вы так боитесь!

– Я верю, Жанна, – ласково сказал Алансон. – Верю и послушаю только тебя, как бы при этом ни возражали другие.

Только теперь она заметила, что их руки соединены, но не смутилась, не покраснела, а только крепко, с благодарностью сжала руку герцога.

На следующий день предместья Жаржо были атакованы.

Командующий не пустил Жанну вести войска за собой. «Они и так знают, что ты здесь: не стоит лишний раз рисковать». Но, наблюдая за ходом сражения, он с нарастающим беспокойством скоро осознал, что атака захлёбывается.

Более того, уповая на численное превосходство, англичане позволили себе выйти из-за укреплений и начать контратаку.

– Нет! Так нельзя! – в отчаянии воскликнула Жанна.

Не спрашивая разрешения у герцога, она развернула своё знамя и, пришпорив коня, помчалась наперерез французам, еще не бегущим открыто, но уже заметно дрогнувшим и готовым отступить.

– В атаку! В атаку! – кричала она. – Имейте же храбрость! Тот, кто читает в ваших сердцах, должен видеть в них веру в победу!

Несколько командиров, увидев скачущую Жанну и не дожидаясь новых приказов, быстро собрали свои разрозненные в неудачном бою отряды, так что к тому моменту, когда девушка оказалась среди сражающихся, французы снова были готовы идти в атаку. По всей их линии как боевой клич, как заклинание, понеслось так пугающее противника «С нами Бог!». Англичане, выскочившие за свои укрепления, в панике повернули обратно, почти неся на плечах преследователей-французов, силы которых словно удвоились.

«Что это? – думал герцог, заворожённо наблюдая за очевидным переломом в сражении. – Я же знаю, что эта девушка всего лишь незаконная дочь королевы… Боже! Я подумал «всего лишь» о её высоком происхождении!.. Всего лишь дочь королевы… С каких пор я начал так думать о царях земных? Дева, призванная Господом, ВСЕГО ЛИШЬ королевская дочь! О небеса, а ведь я так же верю в неё, как и те солдаты, что сейчас побеждают, и мне дела нет до её королевской крови! Это странно, но это так хорошо! Благодарю тебя, Господи! – герцог истово перекрестился. – Я видел Чудо твоё!»

Он оглянулся на свиту.