Жанна д'Арк из рода Валуа

Была, конечно, ещё и мать-королева, но с ней дела обстояли и того хуже. Пугливое обожание, которое Шарль привёз в своем сердце из Пуатье, очень быстро сменилось недоумением – за что с ним так? – а потом и вовсе уступило место тайной, не высказываемой и оттого особенно крепкой ненависти. Сквозь это чувство, как сквозь увеличительное стекло, рассматривал теперь мальчик весь французский двор, подмечая и постигая тонкие оттенки лицемерия, нюансы ханжества и приемы карьеризма. Скрытый от внимательных глаз всеобщим безразличием, тон которому задала его мать, Шарль, прежде времени выучился таким вещам, от которых детей обычно оберегают. И, возможно, очень скоро, он бы начал упиваться своим никчемным положением с той болезненной и мстительной радостью, которая обычно возникает у людей долго и безуспешно ищущих любви и сострадания, не случись рядом Танги дю Шастель.

С первого же дня в Париже мессир решительно перешагнул границы своих должностных обязанностей, превратившись из управителя двора в заботливую няньку, телохранителя, воспитателя, почти что друга, и всего один шаг отделял его от почетного звания советника по всем вопросам. Причём, шаг этот обиженный всеми мальчик давно бы сделал, не ограничивай сам рыцарь степень своего влияния.

– Послушайте, Танги, – зашептал де Бурбон, едва мужчины отошли от принца на почтительное расстояние, – о здоровье короля я вам сообщать, разумеется, не собираюсь. Сами знаете, дело обычное – объелся за обедом острой пищи, вот вам и припадок. Но вы всё же сделайте лицо побеспокойней и держитесь так, словно обсуждаем мы только промывание его желудка.

В этот момент через приемную резво протрусил дежурный лекарь в сопровождении вереницы слуг с кувшинами и тазами.

– Повара следует четвертовать, – процедил де Бурбон, провожая их глазами. – От его стряпни и я бы свихнулся. Но.., – он повернулся к Танги, – давайте-ка о деле… Вам, конечно же, известно, что на днях в Париж прибыла герцогиня Анжуйская.

– Известно.

– И о том, что приехала она устраивать брак своей дочери и этого мальчика вы, разумеется, тоже знаете?

– Разумеется.

– Отлично. – Де Бурбон переместился так, чтобы стражники видели только его спину. – А теперь я скажу, что известно мне. По некоторым сведениям, герцогиня благоволит вам настолько, что уже упросила мужа подыскать должность при своем дворе, чтобы после подписания брачного договора вы смогли бы уехать в Анжер вместе с Шарлем. Но источник, сообщивший эти сведения, полагает, что служить вы будете не столько при герцоге, сколько при самой герцогине…

Дю Шастель резко поднял голову.

– Тссс! – Герцог едва заметным движением стиснул запястье мессира Танги и, вскинув брови, тонко улыбнулся. – Я не имел в виду ничего дурного. Её светлость известна мне слишком хорошо, чтобы подозревать её в каких-то недостойных привязанностях. Имелась в виду лишь та степень доверия, которой герцогиня вас удостоила. И, по моему разумению, лучшей кандидатуры она найти не могла. Я же не случайно сказал, что смотрим мы с вами на одну монету, только по-разному.

Танги дю Шастель высвободил руку.

– Я не понимаю, чего хочет ваша светлость.

– Только одного – желания понять. – Улыбка на лице герцога сделалась шире, но взгляд стал напряжённей и твёрже. – Партия, к которой я принадлежу, у власти очень недолго и положение наше непрочно. Все понимают, что Жан Бургундский в своем замке мирно сидеть не будет, к тому же, как опекун дофина, он всё ещё имеет кое-какие права… Но речь не о нём. Бургундец, в конце концов, далеко. Зато прямо здесь, в Париже имеется враг такой же непримиримый и очень нам мешающий… Я надеюсь, пояснять, кто это, не нужно?

Герцог сделал вид, что поправляет ворот камзола и бросил осторожный взгляд на стражников и на дверь.

– Пока королева имеет здесь хоть какое-то влияние, – зашептал он, – мы все находимся под дамокловым мечом перемен! Состояние короля.., скажем так: не самое стабильное. Назначения на ключевые должности в государстве наших сторонников и так проходят очень тяжело, и о том, чтобы коннетаблем стал граф Арманьякский остается только мечтать, а тут ещё эта вавилонская блудница! Вы же понимаете, что полномочия дофина не так уж велики, и право второй подписи по-прежнему за Изабо, что, поверьте, очень мешает нашим планам..

Танги дю Шастель, не выдержав, пожал плечами.

– Ваша светлость, если вам было нужно только понимание, то суть ваших проблем уже достаточно хорошо ясна. Однако, начали мы разговор с другого, и кое-что там меня задело, поэтому извольте объяснить, почему вдруг планы герцогини Анжуйской дали вам повод думать, будто брак двух детей поможет вашей партии удержаться у власти? И причём тут я, в конце концов?

Доверительность на лице герцога исчезла мгновенно, как будто захлопнули окно.

– Не брак, – произнес он холодно, – а родство дома Анжу с домом короля. Оно придаст влиянию герцогини совершенно иной статус, и если вы сможете подвести её светлость к тому, чтобы возглавить оппозицию против Изабо, наша благодарность…