Жанна д'Арк, Самсон и русская история

Вглядимся теперь пристальнее в сам памятник и процитируем официальное его описание, представленное С.И.Гальбергом: "Прилично и согласно с требованиями изящного было бы и ставить как памятник на богатом пьедестале музу истории Клио, которая, имея в левой руке эмблематический признак свой трубу, правою возлагает на жертвенник бессмертия СКРИЖАЛИ ГОСУДАРСТВА РОССИЙСКОГО, посвящая их таким образом бессмертию". Цит. по [850:1], с.15.

Вот все и проясняется. На самом деле Романовы воздвигли памятник в общем-то не историку Карамзину, а СОДЕРЖАНИЮ его труда под названием "История (скрижали) Государства Российского". Другими словами, памятник был задуман не столько как памятник автору, сколько как монумент романовской версии истории России, опубликованной под названием "История государства Российского". Тот факт, что написана она была именно Карамзиным, не имел, по-видимому, в глазах Романовых, принципиального значения. На место Карамзина могли выбрать какого-либо другого способного романовского историка, столь же прилежно исполнившего бы заказ Романовых. То есть дело было вовсе не в личности автора, а в той новой версии истории, которую он призван был озвучить. Потому и решили возвести на пьедестал именно новую романовско-миллеровскую "историю России". Конечно, при этом милостиво не забыли и Карамзина, однако трезво отвели ему заведомо второстепенное место. А именно, в скромной нише, внизу пьедестала. Исполнителю-чернорабочему указали его место. Место послушного рупора, донесшего до общественности официальную точку зрения, каковую теперь настоятельно рекомендовали вызубрить всем.

Напомним, что именно Карамзин впервые познакомил широкую русскую общественность XIX века с "новой историей Руси". А.С.Пушкин, имея в виду главный труд Историографа, с восхищением писал: "Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка Колумбом..." [850:1], с.29. В частности, именно Карамзин впервые широко озвучил романовскую версию истории "очень плохого Ивана Грозного". Пишут так: Карамзин в "Истории государства Российского" гневно заклеймил тиранию Ивана Грозного и ужасы опричнины, тайное злодейство Бориса Годунова [850:1], с.29. Между прочим, в труде Татищева (точнее, приписываемом сегодня Татищеву, см. [РАР], ХРОН4,гл.1), предшествующем во времени "Истории" Карамзина, об опричнине ничего не говорится!

Так что Карамзин заслуженно удостоился хотя и скромного, но все-таки места у подножия памятника романовской истории Руси. Он постарался как мог и преуспел. Власти милостиво его похвалили. Да еще получил в награду пенсион по пятьдесят тысяч рублей в год. Что было весьма немало.

Более того, на одном барельефе монумента решили показать высочайшее одобрение Романовыми деятельности Карамзина. А именно, император Александр I, милостиво внимает "Истории" Карамзина. А на втором барельефе подчеркнуто откровенно изобразили - сколь много денег было заплачено историку-рупору за его труд. К ногам Карамзина дождем высыпаются монеты.

Впрочем, в XIX веке, по-видимому, уже мало кто из непосвященных понимал истинный смысл памятника "новой истории России", возведенного Романовыми. Изображение на памятнике необычно одетых (для зрителей XIX века, уже воспитанных на скалигеровско-миллеровской истории - Авт.), а то и полуобнаженных фигур недоуменно воспринималось не только простым людом, но порою и людьми грамотными. Непонятный многим памятник в народе прозывали "чугунной бабой" (Мартынов П. "Симбирск за 250 лет...", Симбирск, 1898, с.82) [850:1], с.38. Вот, например, что писал Н.В.Гоголь о памятнике Карамзину: "Памятник, воздвигаемый в Симбирске Карамзину, уже привезен на место. Народ смотрит на статую Клио и толкует, кто это: дочь ли Карамзина или жена его? Несчастный вовсе не понимает, что это богиня истории! Не нахожу слов выразить тебе мою досаду, что в честь такого человека воздвигают ВЕКОВЕЧНУЮ БЕССМЫСЛИЦУ" (Языков Н.М. "Свободомыслящая лира", с.300) [850:1], с.19.

Не в обиду будет сказано замечательному русскому писателю, но в данном случае Николай Васильевич Гоголь ничего не понял! Он не осознал, ЧЕМУ на самом деле был возведен огромный монумент.

Между прочим, во всем этом проступает уже знакомый нам стиль эпохи Романовых. Некоторые публично озвучиваемые ими важные вещи были истинно понятны лишь немногим посвященным, допущенным к подлинной истории. Чтобы завуалировать настоящий смысл некоторых своих акций, Романовы прибегали к иносказаниям. Вероятно то же самое относится и к написанию Библии в XVI-XVII веках. Реальную историю излагали в слегка зашифрованном виде, понятном лишь узкому кругу "своих". Широкой общественности внушали совсем иное толкование и понимание. В итоге, кстати, по прошествии некоторого времени запутались сами, многое забыли и в конце концов подлинный смысл иносказаний был утрачен не только для большинства читателей, но даже для потомков "шифровальщиков".